И. В. Пугач. Центральное Поморье в годы петровских преобразований: заметки по поводу монографии М. С. Черкасовой «Вологда и Устюг в эпоху Петра I»

 
В преддверии юбилейных торжеств, которые широко отмечаются в 2022 г. научным и музейным сообществом России – 350-летие со дня рождения Петра Великого, вышла монография доктора исторических наук, профессора Вологодского государственного университета М. С. Черкасовой, посвященная жизни двух северных городов – Вологды и Великого Устюга – в начальный период петровских преобразований. Обращение Марины Сергеевны к данной теме не случайно. Описанное ею время – один из важнейших этапов в отечественной истории, время трансформации всей системы государственно-политической, социально-экономической и культурной жизни России. Региональный аспект петровских преобразований на примере Вологды и Великого Устюга позволяет увидеть конкретно-исторический характер этих изменений.
Поморье и его крупные города занимали особое место в планах царя-реформатора, особенно на начальном этапе их реализации. После азовских походов фактически все усилия по дальнейшему строительству флота так или иначе были связаны с Русским Севером. Еще в большей степени Петра I интересовали экономические и людские ресурсы региона, который в XVII в. являлся одним из важнейших доноров государственного бюджета.
Монография состоит из введения, четырех отдельных очерков, связанных прежде всего логикой политических, экономических и социальных потрясений, которые переживала Россия в период петровских реформ, заключения, научно-справочного аппарата и обширного Приложения – подборки из 85 архивных документов, в основном из фондов Государственного архива Вологодской области. Статистический материал о финансово-хозяйственном состоянии приходских храмов Устюжской епархии, городском населении Вологды и тяглом населении Устюга сгруппирован в 12 таблицах.
Поражает широта и разнообразие источников, привлеченных автором к исследованию. Это в первую очередь неопубликованные делопроизводственные материалы и частноправовые акты Вологодской духовной консистории (ф. 496), Вологодского архиерейского дома (ф. 948), Спасо-Прилуцкого монастыря (ф. 512), Коллекции столбцов (ф. 1260) и др. Государственного архива Вологодской области; материалы фондов Великоустюжского центрального архива – Посадской земской избы (ф. 1.) и Духовной консистории (ф. 363). Значительный комплекс документов извлечен из фондов РГАДА – Монастырский приказ (ф. 237), Устюжский архиерейский дом (ф. 236) Вологодский магистрат (ф. 717), Поместный приказ (ф. 1209), Ландратские книги и ревизские сказки (ф. 350) и др. Значительное место в работе занимают и опубликованные материалы по народонаселению Вологды и Великого Устюга первой четверти XVIII в.[2] описи, приходо-расходные и хозяйственные книги Вологодского архиерейского дома[3], описи и переписные книги вологодских монастырей[4].
Хочу обратить внимание и на то, с какой тщательностью и вниманием М. С. Черкасова относится к историографическому наследию, как в целом по изучаемой проблеме, так и особенно в ее региональном измерении. Это касается как отдельных краеведческих работ и опубликованных источников, так и обобщающих классических исследований Петровской эпохи и современных методологических подходов. Свидетельством научной эрудиции и глубины понимания темы является объем привлеченных опубликованных источников и литературы по теме, которое насчитывает около 220 позиций.
В первом очерке – «Вологда и города Поморья в начальный период великой Северной войны» – обстоятельно рассмотрена роль Вологды и, во многом, всего Северного края в этот сложный период. В центре внимания М. С. Черкасовой находятся два сюжета. Прежде всего, оборона Архангельска 1700–1702 гг., укрепление и содержание Новодвинской крепости. После поражения под Нарвой в ноябре 1700 г. возникла угроза захвата единственного морского порта, связывающего Россию с Европой. Центральным событием этого периода стал поход Петра I в Архангельск в 1702 г., координационным центром которого являлась Вологда. Автор книги подробно, шаг за шагом, рассматривает ход мобилизации людских и материальных ресурсов, строительства речных судов и сбора продовольствия для отправки гарнизона из Вологды в Архангельск; исследует систему разверстки между северным городами и уездами при обустройстве и содержании Новодвинской крепости, строительство «Осударевой дороги» для переброски части флота (2 фрегата) и значительного гарнизона с Белого моря на Онежское озеро. Особое внимание уделяется роли вологодских светских и епархиальных властей в организации и проведении мероприятий в подготовке визита самого Петра I и последующего похода.
Большое место в очерке уделяется вкладу северян в строительство российского флота. М. С. Черкасова обращается к анализу как организационных мероприятий, так и финансовых параметров при строительстве российского флота, которые выпали на долю тяглого населения Центрального Поморья. Это и вологодское «кумпанство», и сбор и масштабы чрезвычайных налогов для строительства и починки кораблей, денежного жалованья матросам и снабжения их продовольствием и др. Исследовательница отмечает в первую очередь роль вологодского и устюжского архиерейских дворов, вологодских монастырей и размеры их денежных затрат для обеспечения этого строительства, акцентирует внимание на тяжести и «финансовом сверхнапряжении», выразившемся в ряде случаев в значительной убыли жилых дворов – в Устьянских волостях в среднем на 25%, мобилизации ремесленников для строительства флота на Воронежских, Олонецких и Адмиралтейских верфях.
Первый очерк насыщен в территориальном и хронологическом плане значительным количеством событий и действующих лиц. При этом пребывание Петра I на Русском Севере в первые годы Северной войны – это фактически последний, завершающий эпизод в его первоначальных планах по «освоению севера» на начальном этапе строительства флота. Вызывает сожаление, что в этом очерке не нашла своего отражения предыстория вопроса – посещения юным Петром Поморья в 1692, 1693 и 1694 гг., в том числе Вологды и Устюга, и его первые опыты строительства флота и судовождения.
Основное содержание второго очерка – «Институты земского самоуправления: старина и новизна» – касается проблем трансформации земско-выборного и государственно-приказного начала и их соотношения в системе местного управления в период петровских реформ. Выборные земские учреждения, обладающие тяглыми и фискальными функциями внутри своего округа – города или волости, и воеводско-приказные, имеющие административно-полицейские полномочия, были важнейшим инструментом государственной политики на Русском Севере, прежде всего в бюджетной сфере.
На примере Вологды и Устюга М. С. Черкасова рассматривает посадскую реформу 1699 г. и особенности ее реализации. Круг вопросов, которые интересуют автора, достаточно широк – формирование института земских бургомистров и их административные прерогативы, взаимодействие с местной воеводской властью и перераспределение полномочий в финансовой сфере, демографические аспекты посадской реформы, детальные историко-генеалогические экскурсы и персональный состав и др. Важным представляется наблюдения Марины Сергеевны о преемственности и сохранении, даже в разгар петровских преобразований, в ряде случаев «традиционных московских форм» местного самоуправления, например института губных старост в Устюге.
Отдельный сюжет второго очерка посвящен организационным и фискальным функциям сельской общины. В основном здесь приводятся конкретные примеры раскладки тягла и повинностей внутри отдельных приходов вотчин Спасо-Прилуцкого, Павло-Обнорского и ряда других монастырей, Вологодского архиерейского дома. Значительный рост налогового бремени начала XVIII в. привел, как отмечает исследовательница, к появлению новых единиц налогообложения – полувыть, деньга, побор, и вариативности их использования, что позволило усилить тяглое бремя на крестьянский двор и увеличить их численность.
Фактический материал роста налогового бремени и фискального давления на северное крестьянство, приведенный М. С. Черкасовой, ярко свидетельствует об основной тенденции развития северной деревни в начале XVIII в. Он еще раз конкретизирует и подтверждает выводы Е. Н. Швейковской, сделанные на материалах Спасо-Прилуцкого монастыря и Вологодского архиерейского дома о том, что в ходе реформ и Северной войны рост податного гнета вырос не менее чем вдвое. При этом резко снизились хозяйственный уровень и возможности крестьянского двора и, как следствие, пришла «необратимая крестьянская скудость», а значительная убыль жилых дворов и обнищания стали постоянным явлением повседневной жизни северной деревни. На мой взгляд, этот вывод является и ответом на вопрос, который звучит в самом конце данного очерка – «о цене петровских реформ для народа» в условиях мобилизационной экономики Северной войны. Он вполне аргументировано и развернуто автором решен.
В третьем очерке – «Государство, церковь, общество» – рассмотрен начальный этап церковной реформы на Русском Севере. Начало Нового времени в российской государственности поставило и новые задачи. Одна из них – окончательное решение государственно-церковных отношения в пользу абсолютизма. Анализ документов управления разного уровня – приказного, уездного и местного выборного, который проводит М. С. Черкасова, позволяет увидеть изменения, происходившие в системе церковного управления, которое сочетало в себе как новые, так и традиционные элементы.
На примерах изменений произошедших в Вологодско-Белозерской епархии, ряде вологодских монастырей и во вновь образованной в 1682 г. Великоустюжской епархии, перед нами предстает вполне осознанная государственная политика, направленная на ограничение влияния Церкви через контроль монастырского землевладения, лишение финансовых привилегий, в конечном итоге регламентация всей духовной жизни.
Важнейшим инструментом усиление государственного контроля над церковной жизнью, прежде всего в ее финансовой сфере, стали мероприятия по описанию епархий – переписные книги 1697 г. Устюжской епархии, ревизии вологодских монастырей и архиерейского дома – как действенной формы контроля над церковной собственностью со стороны государства. Анализируя источниковедческую значимость материалов, которые попали в переписную книгу Устюжской епархии конца XVII в., М. С. Черкасова акцентирует внимание читателя на том, что состав церковных архивов, их функционирование, способы хранения и пути пополнения, представляют «значительный интерес для изучения системы делопроизводства и документооборота» как на приходском, так и на епархиальном уровнях.
Механизм церковного управления в новых условиях на примере Великоустюжской епархии, а на приходском уровне – Чаронды и Устюга – еще один сюжет, подробно описанный в монографии. Это система административно-территориального деления и епархиального управления, примеры финансовой и хозяйственной жизнь архиерейского дома и отдельных приходов, взаимоотношения архиерейской кафедры и церковных старост, сохранившиеся элементы наместничьего и воеводского кормления в церковной сфере и др.
Четвертый очерк – «Демография Вологды и Устюга в Петровское время», – открывает сюжет о церковном учете населения, его демографических, правовых и финансовых аспектах, которые возникают при анализе вновь выявленных источников – венечных записных книг Устюжской епархии первой половины XVIII в. Однако при всей важности и многообразии сведений о брачности и устюжской семье, они не позволяют составить полное представление о демографических характеристиках города или уезда.
Обстоятельно, на основании переписной книги 1711–1712 гг., окладной книги 1715 г. и результатов первой ревизии 1722 г. по Вологде рассмотрена численность городского населения, его территориальное распределение и социальный состав, обозначены проблемы учета населения, на которые обратили внимание еще вологодские краеведы Н. И. Суворов и Н. В. Фалин[5].
Автор отмечает реалии петровских реформ: миграция населения, ее масштабы и направления, изменение социальной структуры. Так, за 1712–1722 гг. количество солдатских дворов увеличилось почти втрое, до 188; на карте города появилась отдельная Солдатская слобода. Интересные сведения приводятся о торговых иноземцах, пригородных слободах, военном сословии. По подсчетам М. С. Черкасовой, общая численность податного населения Вологды на 1723 г. составляла 3499 человек мужского пола, т. е. всего около 7 тыс. горожан, что позволяет отнести город к средним по величине в Российской империи.
Значительное внимание уделяется взаимосвязям города и деревни, а именно демографическому и экономическому положению, социально-правовому статусу крестьян сельской округи в Великом Устюге, их роли в хозяйственной жизни города. На основании анализа переписных книг 1710 и 1717 гг. важным представляется вывод автора о том, что на рост численности крестьянства в городе оказывала влияние не только его торгово-экономическая активность, но и его обеднение.
Очень подробно, по переписным книгам 1710–1717 гг. и первой ревизии 1721–1724 гг., в очерке дается характеристика приходского духовенства Устюга – численность притча соборных и приходских церквей, их семейный уклад, имущественное положение, внутригородская и уездная миграция и т. д. Делается вывод о закреплении наследственного статуса церковной службы и формировании духовного сословия.
Раздел «Торговые люди Устюга» посвящен анализу состава, численности и хозяйственного состояния «купецких людей» в первой четверти XVIII в. В этот период наблюдается падение численности платежеспособных посадских дворов с 609 в 1710 г. до 414 в 1717 г. и до 403 (1721 г.) Оценивая в целом уровень экономического состояния Устюга в начале 1720-х гг. М. С. Черкасова отмечает общее понижение платежеспособности устюжского посада, увеличение доли городского населения находящегося вне тягла, т. е. сокращение торгово-промысловой деятельности, и, как следствие, общую для Поморья тенденцию социально-экономического развития – «оскудение и обнищание севернорусского города».
Последний очерк – «Демография Вологды и Устюга в Петровское время» – стал самым большим по объему и наиболее обстоятельным. Но вместе с тем, на мой взгляд, и наиболее противоречивым, как с точки зрения внутренней логики расположения отдельных сюжетов, так и содержательно. В глаза бросается особый подход автора – акцент на формах церковного учета населения и подробной характеристике духовенства Устюга и Устюжской епархии, что не вполне точно отражают демографические процессы городской жизни. И если по Вологде, а это один параграф из пяти, общее представление о этих параметрах и процессах у читателя складывается, то по Устюгу, только подробная, но все же характеристика отдельных категорий городского населения – духовенства, крестьянства, купечества.
Тем не менее, несмотря на все вопросы, замечания и пожеланиях к автору, уровень профессионального мастерства, обширная источниковая база, во многом впервые вводимая в научный оборот, глубокая историографическая эрудиция М. С. Черкасовой, детализация на уровне фактического материала, часто с исчерпывающей полнотой, выводят монографию далеко за рамки заявленного жанра – краеведческие очерки. Данная книга безусловно найдет своего читателя, она достойна внимания, как преподавателей, музейных работников и краеведов, всех любителей истории, так и профессионалов, занимающихся историей Петровской эпохи.
 
 

[1] Черкасова М. С. Вологда и Устюг в эпоху Петра I (краеведческие очерки). Вологда: ВоГУ, 2021. 260 с.
[2] Писцовые и переписные книги Вологды XVII – начала XVIII века. В 2 т. / Подгот. И. В. Пугач (отв. ред.), М. С. Черкасова. М., 2008; Переписные книги Великого Устюга начала ХVIII века: исследование и тексты / Сост. И. В. Пугач, М. С. Черкасова (отв. ред.). Вологда, 2015.
[4] Переписные книги вологодских монастырей XVI–XVIII вв.: исследование и тексты / Сост. О. Н. Адаменко, Н. В. Башнин, М. С. Черкасова (отв. ред.). Вологда, 2011.
[5] Суворов Н. И. Вологда в начале XVIII столетия. Топографический и исторический очерк». Вологда, 1861; Фалин Н. В. О численности населения г. Вологды в старину // Жизнь города. 1922. № 1.
Форумы