"«Ревнители благочестия» – исторический портрет крупным планом" - Д. Ю. Кривцов

 Изучение русской духовно-религиозной жизни XVII столетия обогатилось новым интересным и важным исследованием. В результате творческого сотрудничества А. С. Лаврова и А. В. Морохина свет увидела книга очерков о церковной и литературной деятельности «ревнителей благочестия»[1]. Авторы этого исследования постарались отойти от господствовавшей в предшествующей историографии тенденции рассматривать движение «ревнителей благочестия» (или «боголюбцев») лишь как прелюдию к началу старообрядческого раскола в Русской Православной Церкви. Они представляют боголюбческое движение в качестве самостоятельного и самодостаточного этапа духовного развития русского общества второй четверти XVII в. со своей собственной идеологической проблематикой, принципиально отличной от споров вокруг литургических реформ патриарха Никона, начавшихся в 1653 г.

Такое же стремление выявить и подчеркнуть исторически обусловленную оригинальность распространяется авторами рассматриваемой книги и на иные аспекты движения «ревнителей благочестия»: внутренние связи между участниками движения; их позиционирование по отношению к государственной политике 1630 – начала 1650-х гг.; отношение «боголюбцев» к книжной справе дониконовского времени; характер и методы борьбы с народными «суевериями» (скоморошеством, буйным и неблагочинным публичным поведением и т.п.); вовлеченность «ревнителей благочестия» в городские восстания на рубеже 40–50-х гг. XVII в.

Маркером этого поиска оригинальности является последний раздел исследования – «Вместо заключения. Fratres et sorores», в котором проводится типологическое сопоставление русских «ревнителей благочестия» с широким кругом европейских духовно-религиозных течений раннего Нового времени. Сходства в определенных аспектах деятельности русских и западноевропейских религиозных реформаторов отмечается немало, но общей структурно-типологической модели для них так и не находится.

Принципиальная установка А. С. Лаврова и А. В. Морохина на изображение «ревнителей благочестия» – в максимально детализированной конкретике их многосторонней деятельности – потребовала от авторов использования «крупного исторического плана», вследствие чего их исследование в жанровом отношении вылилось в совокупность десяти относительно самостоятельных очерков. Собранные вместе в качестве глав рассматриваемой книги эти очерки позволяют достигнуть определенного интегрального результата – читатель получает представление и о внешней истории боголюбческого движения, и о широком спектре его внутренней проблематики и связей с внешним общерусским социокультурным контекстом.

Но такое углубление в историческую конкретику вывело из фокуса внимания исследователей некоторые вопросы общего плана. Например, каковы общие формальные критерии принадлежности к составу «ревнителей благочестия», каков полный круг участников этого движения, кроме нескольких хрестоматийно известных его лидеров, какова социальная природа этого движения (можно ли, в частности, согласиться с широко распространенным в историографии мнением, что движение явилось выражением конфликта между белым и черным духовенством). Впрочем, такое уклонение от однозначного ответа на подобного рода общие вопросы можно воспринять как следствие авторской исследовательской стратегии – избегать априорных логических спекуляций, не пытаться решать объективно нерешаемое (из-за отсутствия репрезентативных показаний источников), но компенсировать отсутствие собственного ответа широкой панорамой историографических оценок и мнений.

Анализу предшествующей историографии в работе А. С. Лаврова и А. В. Морохина отведена значительная часть Введения (с. 9–25), где отечественная и зарубежная исследовательская литература рассматриваются в широких рамках тех социокультурных условий, в которых они появлялись с середины XIX до начала XXI столетий. Но, кроме того, практически в каждой главе имеется детальное сопоставление ученых мнений по рассматриваемой в ней конкретной проблематике. Критерием состоятельности или несостоятельности этих мнений для А. С. Лаврова и А. В. Морохина однозначно выступает их подтвержденность данными источников или, напротив, отсутствие такого подтверждения. К собственным изысканиям авторы полностью прилагают принцип максимального обеспечения материалами источников.

Корпус использованных источников они подробно характеризуют во Введении (с. 25–46), разделяя его на две основные группы: материалы, отражающие внешний взгляд на «ревнителей благочестия», представленные документами светских приказных и церковных епархиальных учреждений; и самопрезентация «ревнителей» в их посланиях и полемических сочинениях. Для обеих этих групп исследователям удалось ввести в научный оборот новые материалы, такие как, например, документы Нижегородского Печерского Вознесенского монастыря, бросающие дополнительный свет на деятельность в Нижнем Новгороде Ивана Неронова и его идейных сподвижников, или документы Темниковской приказной избы, касающиеся местного представителя «ревнительского» движения – темниковского протопопа Даниила. Вместе с этим источники ранее уже введенные в оборот и использовавшиеся (в большей или меньшей мере) заново подвергаются критическому рассмотрению. Прежде всего это касается так называемого Сборника Агафоника (ОР РГБ, ф. 128, № 180), который получил в рассматриваемом нами исследовании и основательный текстологический анализ, и новое историко-культурное осмысление. Из состава этого сборника А.С. Лавров и А.В. Морохин опубликовали в приложении к своей книге текст «Спорных речей о единогласном пении» (с. 205–229), который существенно углубляет наше представление об одном из основных направлений деятельности «ревнителей благочестия» – борьбе за единогласие во время церковного богослужения.

Каковы же те конкретные моменты истории движения «ревнителей благочестия», отраженные в рассматриваемой книге? Прежде всего, речь, естественно, идет об истоках движения, которые связываются двумя духовно-религиозными «кружками», возникшими в период патриаршества Иоасафа (1634–1640 гг.), а, возможно, даже и ранее – в патриаршество Филарета (1619–1633 гг.); один из этих кружков был связан с Макарьевским Желтоводским монастырем, возрожденным после длительного запустения в 1620 г., а второй – с окружением священника Анании из села Лыскова, соседствовавшего с вышеназванной обителью (гл. 1, с. 47–60).

В нескольких главах рассматривается деятельность «ревнителей благочестия» в российской провинции в 1630 – начале 1650-х гг. – Ивана Неронова в Нижнем Новгороде (гл. 1, с. 60–80), протопопа Даниила в Темникове (гл. 2), который является принципиально новой фигурой среди «ревнителей благочестия», выявленной учеными усилиями А. С. Лаврова и А. В. Морохина. К этому же «провинциальному блоку» могут быть отнесены и страницы книги, рассказывающие о восстаниях 1652 г. в Костроме и Юрьевце Поволском, направленные против известных «ревнителей благочестия» – протопопов Даниила и Аввакума (гл. 9). Из приведеннных материалов наглядно видны массовая оппозиция провинциального посадского населения местным «ревнителям благочестия» и зависимость последних от поддержки их деятельности со стороны светских государственных властей.

Московскому периоду деятельности «ревнителей» отведена совсем краткая третья глава, опровергающая имевшееся в историографии предположение о принадлежности упоминавшегося выше Сборника Агафоника царскому духовнику Стефану Вонифантьеву и показывающая, что Агафоник – не псевдоним Стефана Вонифантьева, а реальная, самостоятельная историческая личность, сыгравшая заметную роль в борьбе «ревнителей благочестия» за единогласие в церковном богослужении. Посвященная спорам о единогласии шестая глава, построена как тщательное текстологическое исследование Сборника Агафоника, логичным продолжением которого и становится публикация «Спорных речей о единогласном пении».

В нескольких главах на различном конкретном материале А. С. Лавровым и А. В. Морохиным ставятся и решаются вопросы о возможном влиянии «ревнителей благочестия» на государственную политику в 30 – начале 50-х гг. XVII в. и о встречном влиянии государственной политики на движение «ревнителей благочестия». В итоге авторы исследования приходят к выводу о доминировании государства в отношениях с «ревнителями». Так, последние не приняли на себя роль оппозиции Соборному уложению 1648 г., а на церковном Соборе 1649 г. оказались в меньшинстве даже во внутрицерковной борьбе и имели возможность продолжать свою новаторскую деятельность только при условии поддержки со стороны царя (гл. 7). Не находится оснований для того, чтобы видеть в «ревнителях благочестия» инициаторов и руководителей дониконовской книжной справы (Гл. 4). И даже знаменитая борьба «ревнителей благочестия» против скоморошества и прочих «суеверных» народных обычаев, оказывается зависимой от заинтересованности в такой борьбе со стороны царской власти (Гл. 5). Таким образом, и все движение «ревнителей благочестия» оказывается жизнеспособным лишь в той мере, в какой пользуется поддержкой верховной светской власти.

Поэтому, когда бывший «ревнителем» Никон (ему посвящены в книге Гл. 8 и 10) став патриархом, поменял приоритеты своей деятельности с программы «ревнителей благочестия» на проведение литургической реформы и «переключил» на эти новые приоритеты и внимание царя Алексея Михайловича, то движение ревнителей потеряло под собой важнейшую опору; а попытка лидеров движения выступить против никоновских реформ привела лишь к его быстрому разгрому.

В заключение необходимо отметить, что представленные в исследовании А. С. Лаврова и А. В. Морохина новые факты о «ревнителях благочестия» и сделанные ими попытки по-новому осмыслить многие существенные моменты этого духовно-религиозного движения позволяют говорить о настоятельной необходимости продолжения работы над данной проблематикой.

 


[1] Лавров А. С., Морохин А. В. Ревнители благочестия: очерки церковной и литературной деятельности. СПб.: Наука, 2021. 336 с.

Форумы