Панченко К. А. «В год Александрии»: К истории Мамлюкского гонения на христиан после Александрийского крестового похода 1365 г.

Александрийский поход
 
Упадок ближневосточного христианства в Позднее Средневековье был вызван не в последнюю очередь периодически повторявшимися религиозными гонениями со стороны властей Мамлюкского государства. Одна из самых масштабных кампаний такого рода произошла после нападения кипрского короля Пьера Лузиньяна на Александрию в октябре 1365 г. Война мамлюков с Кипром продолжалась с перерывами до 1370 г. Христиане Сирии и Египта рассматривались мусульманами как «пятая колонна» внешнего врага и подвергались разнообразным репрессиям.
Многие иерархи попали в тюрьмы; побоям и заточению подвергся Иерусалимский Патриарх Лазарь[2]. Францисканские монахи, служившие в Святой земле, были казнены. Мамлюкские власти приказали замуровать двери Храма Гроба Господня и, возможно, других церквей. После очередного набега кипрского флота на Триполи в начале 1367 г. был сожжен Маронитский Патриарх Джибраил[3]. Мусульманские власти возобновили и ужесточили традиционные бытовые ограничения, налагаемые на инаковерующих. Христиан обложили налогом в четверть имущества, который предназначался на строительство военного флота и выкуп пленных мусульман. В ходе сбора этих средств отряды мамлюков разоряли коптские монастыри в египетской пустыне и избивали монахов[4].
Постепенно, впрочем, православные церковные структуры стали восстанавливаться. Вместо Антиохийского Патриарха Пахомия, каким-то образом дискредитировавшего себя в глазах мамлюкских властей, был рукоположен новый Патриарх Михаил I Бишара. Его избрание произошло в конце мая или начале июня 1366 г. при участии архиереев лишь нескольких ближайших к Дамаску престолов. Это свидетельствует о том, что процедура проходила спешно, в сложных обстоятельствах. Эмир Дамаска приказал, чтобы, резиденция Антиохийского Патриарха отныне находилась именно в этом городе, видимо, для более плотного контроля политических контактов предстоятеля сирийских православных[5]. По требованию мусульманских властей Михаил написал о бедствиях восточных христиан кипрскому королю и византийскому императору. Византийское посольство, прибывшее в Каир летом или осенью 1366 г., добилось освобождения Иерусалимского Патриарха, которому было позволено уехать в Константинополь. Он вернулся на Восток лишь осенью 1368 г., когда гонения пошли на спад.
Отрывочные сообщения о мамлюкском гонении 2-й половины 1360-х гг. разбросаны по самым разным источникам – арабо-мусульманским, кипрским, византийским, коптским, маронитским, древнерусским. Однако историки новейшего времени почти не уделяли внимания этой крупнейшей катастрофе ближневосточного христианства Позднего Средневековья. Лишь недавно стала вырисовываться общая картина последствий кипрско-мамлюкского столкновения для народов Христианского Востока[6]. Периодически в научный оборот входят новые источники, проливающие свет на неизвестные подробности истории христиан сиро-египетского региона в эти годы.
 
Шавбакская рукопись
Одним из таких источников стал колофон, принадлежащий митрополиту Бостры Михаилу, брату Антиохийского Патриарха Михаила I. Этот митрополит хорошо известен в сирийской церковной истории. Он был отцом Патриарха Михаила II (1395–1404(?) гг.), автора краткой хроники Антиохийских первосвятителей 2-й половины XIV в.[7] Хронист упоминал, что вступил на Патриарший престол 6 февраля 1395 г., через «6 лет без одного месяца по кончине отца его Михаила, митрополита Бостры»[8], из чего следует, что он умер в марте 1389 г.
Сама рукопись, в которой находится колофон – это каноны Семи Вселенских соборов. Манускрипт хранится ныне в Патриаршем собрании рукописей в Дамаске.[9] Он переписан аккуратным угловатым почерком с размашистыми горизонталями букв «син» и «ба» на половину строки – писец был не чужд каллиграфических изысков. Ключевые слова выделены красными чернилами, такие же красные кружочки разделяют смысловые синтагмы. На последнем листе стоит колофон писца: «и завершена полностью эта книга ради отпущения грехов от Господа. И было закончено переписывание ее в понедельник 14 [числа] месяца таммуза (июля. – К. П.) года тысяча двести тридцать девятого [от] года Воплощения Господа нашего и Спасителя нашего Иисуса Христа ради поминовения Его, поклонения Ему и почитания Его[10]. И было завершено это рукой убогого, несчастного, бедного раба, обильного грехами, скудного достоинствами Исхака ибн Фахра аш-Шавбаки. Да простит Бог его и родителей его, и того, кто учил его, и всех сынов крещения православного. Аминь»[11].
Как видно из нисбы, переписчик происходил из заиорданского города Шавбак. Этот человек был мирянином и переписывал книгу, видимо, не в монастыре, а в каком-то городе – Шавбаке или Иерусалиме, где ее впоследствии приобрел Михаил. Шавбак вместе с соседним Кераком представляли собой крупнейшую христианскую «резервацию» в Мамлюкском государстве. Выходцами из этих двух городов были множество православных церковных деятелей, врачей и администраторов XIII–XV вв., но, как ни парадоксально, книг, переписанных в Кераке и Шавбаке, до нас практически не дошло. Это можно объяснить последующим упадком обоих центров, когда в начале османской эпохи Шавбак лишился почти всего своего христианского населения, а Керак деградировал в разбойничье гнездо, жители которого утратили традиции книжной культуры. Рукопись Исхака ибн Фахра аш-Шавбаки, возможно, является одним из редких примеров заиорданского книгописания. Если же этот манускрипт был создан в Иерусалиме, то копииста следует признать человеком сильного духа, который занимался перепиской книг в разгар политических катаклизмов, вынудивших многих христиан покинуть Святой град[12].
 
Православный трайбализм
Колофон будущего митрополита Бостры, купившего эту книгу в Иерусалиме в 1365 г., содержит уникальную информацию о социальной структуре арабской православной элиты. Известно, что у восточных христиан под мусульманским владычеством выработались специфические формы общинного самоуправления, сложились династии светской и церковной «аристократии», зачастую переплетавшиеся между собой и передававшие по наследству власть и влияние. Антиохийский Патриарх Михаил I, его брат митрополит Бостры и племянник Михаил II представляют собой один из таких теократических кланов. Схожие примеры можно в изобилии наблюдать в истории соседнего Иерусалимского патриархата, у маронитов, у несториан-ассирийцев османского времени и т. д. В Антиохийской Церкви мамлюкской эпохи известен клан аль-Арши, из рядов которого в конце XIII – начачле XIV вв. вышли несколько известных врачей и архиереев, в том числе Абу-н-Наджм ибн ас-Сафи, в 1322–1323 гг. претендовавший на патриаршество[13]. Этот клан, похоже, отличался исключительной долговечностью – известна запись в одной из книг Синайского монастыря, оставленная Бишарой, «врачом [только] по имени», «сыном покойного врача аль-Арши» в апреле 1544 г.[14] Возможно, речь идет о том же роде врачей и клириков.
Митрополит Михаил, в момент покупки книги бывший еще священником и носивший мирское имя Ризкалла, перечисляет в колофоне три поколения своих предков. Он именует себя «убогий священник хури Ризкалла, сын диакона Бассама, сына диакона Бутруса, сына Бишары аль-ʻАттара».[15] Аль-ʻАттар означает «парфюмер». Прозвище это, судя по всему, относится к прадеду автора колофона. Три поколения этой семьи не демонстрируют признаков какой-либо элитарности. Прадед Ризкаллы происходил из городских торгово-ремесленных слоев, дед и отец были диаконами. В маронитской традиции, правда, сан диакона, низший в церковной иерархии, иногда носили влиятельные христианские шейхи, от которых зависели судьбы патриархов. Но в православной общине подобные аналогии неизвестны.
Патриарх Михаил I назван у мусульманского хрониста Ибн Касира именем Бишара[16]. Возможно, таким было его личное имя до избрания на патриаршество, но, может быть, он попал на страницы летописи под своим родовым именем, восходящим к прадеду Бишаре аль-ʻАттару.
Похоже, подъем клана Ибн Бишара начался только с восшествия на Патриарший престол Михаила I. В биографиях архиереев Святогробского братства османской эпохи есть множество подобных примеров – люди, взошедшие на престол митрополита или патриарха, окружали себя братьями и племянниками, для которых, таким образом, тоже открывались возможности церковной карьеры. Можно предположить, впрочем, что род Ибн Бишара был весьма авторитетным и до 1366 г. Об этом свидетельствует и само избрание на патриаршество Михаила I, и покупка книги канонов Вселенских соборов его братом Ризкаллой. Не каждому священнику было по средствам приобретать рукописи. Тем более что это была не Псалтырь и не Служебник, а книга, необязательная в ежедневном обиходе. Как видим, хури Ризкалла имел и средства, и запросы, приличествующие скорее архипастырю, чем рядовому священнику.
 
«Год Александрии»
Автор колофона сообщает, что приобрел книгу канонов, будучи в Иерусалиме в «год Александрии». Имеется в виду 1365 г., когда кипрский король совершил набег на главный порт Египта. Характерно, что современникам Ризкаллы не надо было пояснять, что такое «год Александрии». Для них это было устойчивой идиомой, понятной без комментариев. Что лишний раз показывает, насколько сильной психологической травмой стало взятие Александрии и последующие события для жителей Ближнего Востока и прежде всего христиан.
Можно попутно задаться вопросом, что делал в Иерусалиме хури Ризкалла в октябре 1365 г., когда крестоносцы напали на Александрию. Единственное, что можно утверждать со всей определенностью – священник пришел туда не для паломничества, Пасха давно прошла. Следовательно, у него были какие-то более специфические цели.
Известия о бесчинствах «франков» в Александрии вызвали волну репрессий против христиан в мамлюкских владениях. Ризкалла сообщает, что он был заточен в числе прочих священников в цитадели Иерусалима. Это подтверждает информацию о гонениях на христианское духовенство. Более того, видно, что тюремному заключению подверглись не только патриархи и епископы, но и какая-то часть рядовых священников. Как долго оставались в заточении Ризкалла и остальные узники, неизвестно. Можно предположить, что они были освобождены вместе с иерусалимским патриархом Лазарем, т.е., ориентировочно, не позже осени 1366 г.
После этого Ризкалла вернулся в Дамаск, где его брат уже занял патриарший престол. Вскоре Михаил I возвел Ризкаллу на кафедру митрополита Бостры и Хаурана, дав ему при пострижении в монашество имя Михаил. Престол Бостры, судя по всему, опустел незадолго до этого. Известна грамота, направленная Константинопольскому Патриарху от антиохийского клира в начале 1365 г., где среди прочих подписей архиереев стоит имя Арсения, митрополита Бостры. Неназванный по имени архиерей Бостры, вероятно, тот же Арсений, участвовал в выборах Патриарха Михаила в мае–июне 1366 г.[17] Возможно, Арсений скончался во 2-й половине 1366 г., и Патриарх сразу поставил на освободившуюся кафедру своего брата.
 
Зигзаги биографии Павла Тагариса
Пребывание хури Ризкаллы в Иерусалиме позволяет прояснить еще один эпизод ближневосточной церковной истории того времени. В окружении Патриарха Лазаря заметное место занимал греческий диакон Павел Тагарис, несмотря на свою молодость уже наживший себе в Византии скандальную репутацию. В последующие годы он «прославился» как самозваный патриарх, незаконно ставивший священников и епископов в удаленных епархиях Малой Азии. Потом Павел перебежал в Рим, принял католичество, был близок с несколькими европейскими государями, но на склоне лет, устав от жизни авантюриста и самозванца, сдался византийским властям и написал покаянное «Исповедание», где изложил перипетии своей бурной биографии[18]. Там Павел рассказывал, в частности, как он вошел в доверие к Иерусалимскому Патриарху Лазарю, который, после того, как подвергся заточению и побоям от рук мусульман, уехал в Византию, оставив Павла своим Местоблюстителем. Его полномочия оспорил некий Дамиан, за которым стояли Александрийский патриарх и, возможно, мусульманские власти. Опасаясь за свою безопасность, Павел, ориентировочно, зимой–весной 1367 г., бежал в Дамаск к Антиохийскому Патриарху Михаилу. Михаил тоже подпал под его обаяние, возвел в сан пресвитера и доверял важные поручения. Через какое-то время после этого Тагарис и оказался в Малой Азии, где выдавал себя за Иерусалимского Патриарха[19].
История хури Ризкаллы позволяет понять, как Павел Тагарис сумел втереться в доверие к Антиохийскому Патриарху. Несомненно, Ризкалла был знаком с Тагарисом во время своего пребывания в Святом граде. Весьма вероятно, они поддерживали дружеские связи, и диакон оказывал различные услуги сирийскому священнику, в том числе и во время его заточения в иерусалимской цитадели. Сам Тагарис каким-то образом избежал заключения, иначе бы он не преминул рассказать об этом в своем «Исповедании». Может быть, Павел сохранил у себя имущество Ризкаллы в дни его пребывания в узилище, в том числе и ту самую книгу канонов Вселенских соборов. Более чем вероятное знакомство Тагариса с братом будущего антиохийского патриарха впоследствии очень помогло диакону обрести благосклонность Михаила I.
 
Образовательный уровень антиохийского священника XIV в.
В этой связи встает вопрос: как общались между собой Павел Тагарис и хури Ризкалла? Едва ли ромейский диакон взял на себя труд освоить арабский язык – византийцам была свойственна лингвистическая гордыня, да и жить на тогдашнем Ближнем Востоке, зная один лишь греческий язык, можно было вполне комфортно. Скорее всего, Ризкалла владел греческим, и это позволяло ему находить общий язык с византийским клириком.
Колофон Ризкаллы/Михаила позволяет сделать некоторые наблюдения о культурной среде антиохийского клира мамлюкской эпохи, которая считается временем глубокого упадка ближневосточных христиан. Для человека, не очень привычного к арабской палеографии, почерк Ризкаллы покажется весьма трудным для понимания. Не потому, что он писал коряво и неумело – этот человек был явно не из малограмотных. Хури привык много и быстро писать, но писать именно личные или деловые документы. Поэтому он так небрежен в письме, почти не отрывает кончик калама от бумаги, буквы сливаются вопреки всем правилам орфографии. Это очень похоже на почерк мамлюкских канцелярий. Возможно, Ризкалла когда-то был катибом-писцом в одном из диванов, и это определило его манеру письма. Бросается в глаза, что у него был некачественный калам, чернила быстро заканчивались, их хватало только на одно слово, а второе уже еле различимо. Странно для бывшего писца не придавать значения таким неудобствам.
Арабская владельческая запись Ризкаллы/Михаила завершается греческой подписью – тем же небрежным почерком и тем же каламом. Еще одна греческая запись сделана вертикально вдоль правого края колофона. Писавший оба раза продублировал по-гречески своё имя и титул: «Смиренный Михаил, митрополит Бостры и Хаурана» / «Михаил, митрополит Бостры и Хаурана».
По наблюдению В. Г. Ченцовой, Михаил ошибался в написании греческих слов, допуская итацизмы, не пытаясь ставить ударения, т.е. писал, как слышится, фонетически, и иногда переставлял буквы в ином порядке (например, в слове «Хауран», которое в одном случае написано как «Храу(ран)»). Это подтверждает владение Михаила разговорным греческим языком и базовые навыки письма, в том числе способность изобразить свою подпись по принятым тогда правилам, с обычными сокращениями. Читать и писать по-гречески он умел, но не очень хорошо.
Таким образом, знание греческого языка и общее знакомство с византийской культурой еще было распространено среди образованной части городского сирийского клира 2-й половины XIV в. Тогдашняя константинопольская иерархия последовательно проводила стратегию консолидации православного мира вокруг Византии, противостояния «растущему национальному обособлению Церквей»[20]. Как писал Д. Оболенский, эта политика, связанная с исихастским движением, опиралась на активность «провизантийских “панправославных” партий» в разных странах восточно-христианской ойкумены, «подкреплялось международным братством людей, связанных тесными личными отношениями и особой преданностью Византии»[21].
Если попытаться найти следы этой «панправославной» партии в Антиохийской Церкви, то нельзя будет пройти мимо клана Ибн Бишара. Михаил I поддерживал переписку с самым великим из патриархов-исихастов Филофеем Коккином, а Михаил II сразу по восшествии на престол отправил в Константинополь посольство с грамотой, содержащей исповедание православной веры и анафемы врагам паламитов[22]. Как видно из колофона митрополита Михаила, он тоже был знаком с греческим языком и византийской культурой, долгое время пребывал в среде полиэтничного иерусалимского клира и, несомненно, встречался с патриархом Святого града Лазарем, ярким деятелем эпохи паламитских споров, дважды исповедником, сподвижником Иоанна Кантакузина и любимым героем его хроники.
Приложение
 
Колофон рукописи из Дамасского собрания № 59, л. 53 об.
1. Во имя Бога Живого Предвечного.
2. Эти Святые каноны купил убогий священник хури Ризк Алла ибн аш-шаммас Бассам
3. ибн аш-шаммас Бутрус ибн Бишара аль-ʻАттар в городе аль-Кудс аш-Шариф в год
4. Александрии. И он [был] с несколькими из священников, заточенных [после этого] в цитадели аль-Кудс аш-Шарифа.
5. И после освобождения его из заточения был он хиротонисан милостью Святого Духа во митрополита города
6. Бостры Хранимой рукой господина Патриарха Кир Михаила, брата его, Патриарха престола Антиохийского,
7. да продлит Господь правление его. И любой, кто изменит ее, или продаст ее, или подарит ее, или одолжит ее, [изъяв] из собственности писавшего это, [да будет] проклят, запрещен,
8. запрещен, отлучен от Семи святых соборов, и от смиренности моей, меня,Михаила, митрополита Бостры и округи её.
9. Греческая подпись поверх полусмытого арабского текста: Смиренный Михаил, митрополит Бостры и Хаур[ана].
10. Еще одна строка почти смытого арабского текста, написанного иным, чем колофон, почерком (запись прежнего владельца?).
Вертикальная греческая запись вдоль правого края колофона: Михаил, митрополит Бостры и Хаур[ана].
 
 
 

© Панченко К. А., 2017
 
[1] Выражаю глубокую благодарность Хилари Килпатрик (Лозанна) за её содействие в доступе к источнику, который лег в основу настоящей статьи, а также В. Г. Ченцовой и Д. А. Морозову за помощь в интерпретации текста.
[2] Панченко К. А. Лазарь, Патриарх Иерусалимский // Православная энциклопедия. Т . 39. М., 2015. С. 676–677.
[3] Salibi, Kamal. Maronite Historians of Medieval Lebanon. Beirut, 1959. P. 75–76, 146.
[4] Эти события нашли отражение и в «Житии» Коптского Патриарха Матвея (на кафедре в 1376–1408 гг.) (History of the Patriarchs of the Egyptian Church (History of the Holy Church) / Ed. аnd transl. by O. H. E. Burmester et al., Vol. 3.3. Cairo, 1970. P. 235–271).
[5] Ибн Касир. Аль-бидайа ва ан-нихайа («Начало и конец»). Т. 7. Кн. 14. Бейрут, 1982. С. 319–320.
[6] Панченко К. А. Забытая катастрофа. К реконструкции последствий Александрийского крестового похода 1365 г. на Христианском Востоке // Арабы-христиане в истории и литературе Ближнего Востока. М., 2013. С. 202–219. См. там же и библиографию вопроса.
[7] Реконструкция летописи Антиохийского Патриарха Михаила II (1395–1404?). Приложение // Панченко К. А. Вспомнить прошлое: Антиохийский патриарх Макарий III аз-За’им как историк // Miscellania Orientalia Christiana (Восточнохристианское разнообразие). М., 2014. С. 359–384.
[8] Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном архидиаконом Павлом Алеппским. М., 2005. С. 678–679.
[9] Аль-махтутат аль-арабийя фи мактаба батриркийя Антакийя ва саир аль-Машрик ли-р-рум аль-уртудукс (Арабские рукописи библиотеки православного Антиохийского патриархата). Бейрут, 1988 (далее – Арабские рукописи…). № 59.
[10] В каталоге ошибочно указана дата 1293 г. Стоит отметить, что датировки от Рождества Христова крайне редко встречаются в письменности ближневосточных христиан ранее XVII в.
[11] Арабские рукописи… № 59, л. 053.
[12] См. о политической ситуации в Иерусалиме 1230-х гг.: PahlitzschJ.Athanasios II, a Greek Orthodox Patriarch of Jerusalem (c.1231-1244) // Autour de la premiere croisade. Ed. M. Balard. P., 1996. P. 465–474.
[13] Панченко К. А. Православные врачи на Арабском Востоке // Вестник ПСТГУ. Сер. 3. Филология. 2013. № 5(35). С. 107–108.
[14] Атийя, Азиз Сурйан. Аль-Фахарис ат-тахлилиййа ли махтутат Тур Сина аль-арабиййа. Аль-Искандариййа, 1970. № 94.
[15] Арабские рукописи… № 59, л. 053 об. Хури – одна из градаций священнического сана у православных арабов.
[16] «И пришел ко мне… Патриарх Бишара, прозываемый Михаилом» (Ибн Касир. Аль-бидайа ва ан-нихайа. С. 319).
[17] Панченко К. А. Забытая катастрофа. С. 215–216.
[18] NicolD. The Confessions of a bogus Patriarch: Paul Tagaris Palaiologos, Orthodox Patriarch of Jerusalem and Catholic Patriarch of Constantinople in the fourteenth century / Journal of Ecclesiastical History. 1970. Vol. XXI. No. 4, Оctober 1970. P. 289–299.
[19] Ibid. P. 291.
[20] Оболенский Д. Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов. М., 1998. С. 532.
[21]Там же.
[22] Les Regestes des ates du patriarcat de Constantinople. Vol. 1. Les actes des patriarches. Fasc. VI. Les regestes de 1377 a 1410. Par J. Darrouzes A.A. Paris, 1979. № 3001.
Форумы