К дню памяти великомученика и целителя Пантелеимона (комментарий в русле истории)

Русский на Афоне Свято-Пантелеимонов монастырь
Русский на Афоне Свято-Пантелеимонов монастырь

Афон и Россия

(Отрывок из статьи «Афон» IV т. «Православной энциклопедии», М. 2002)

Игум. Петр (Пиголь)

Русские иноки на Афоне в XI–XVII вв.

Появление на Афоне «русских» монахов относится к древнейшему периоду истории Св. Горы. Под одним из актов Вел. Лавры (февр. 1016) стоит подпись Герасима, «монаха, милостию Божией пресвитера и игумена обители Роса». Греч. подпись «русского» мон. Кириака стоит под одним из актов мон-ря Ксиропотам 1081 г. По сообщению ПВЛ под 1051 г., Св. Гору посетил прп. Антоний Печерский, к-рый был там пострижен в монашество и отправлен обратно в Киев с благословением и пророчеством о том, что от него «мнози черньци имут быти» на Руси. По позднему афонскому преданию, прп. Антоний подвизался на Св. Горе в пещере близ Эсфигмена (храм над ней во имя прп. Антония Печерского сооружен в 1849, на Афон прп. Антония именуют Эсфигменским).

Первый рус. мон-рь на Афоне— обитель «Древоделя» (совр. Ксилургу, скит Богородицы, Мариинский) была посвящена Успению Пресв. Богородицы. Впервые Ксилургу назван в акте 1030 г. (без указания национальности насельников). В описи движимого имущества мон-ря 1142 г. упомянуты 49 «русских книг», о греч. книгах в акте не сказано. В описи названы также «русская золотая епитрахиль... русский плат (энхирий) накидной ... и другой [энхирий] старый русский... русский сосуд... русская шапка». Из акта 1169 г. следует, что Ксилургу называли «обителью русских» и что здесь уже сменилось по меньшей мере одно поколение рус. насельников: «В ней мы постриглись, и много потрудились, и издержались над ее охранением и устроением, и в ней скончались родители и сродники наши, которые содержали нас и давали нам средства жить». Этим актом 1169 г. рус. монашеской общине Ксилургу по просьбе ее настоятеля Лаврентия был передан на все последующие времена пришедший в упадок мон-рь Солунянина, возникший в кон. X в. и освященный во имя вмч. Пантелеимона. Начиная с 1169 г. мон-рь вмч. Пантелеимона стал основной рус. обителью на Афоне. Монахи из славян, среди к-рых, возможно, были и русские, подвизались также во мн. греч. обителях: прп. Григория, Кастамоните, Кутлумуше, Филофея, прп. Ксенофонта, Ксиропотаме и др.

Несмотря на то что Пантелеимонов мон-рь на протяжении всего средневековья устойчиво именовался «обителью русов», число рус. насельников здесь не было постоянным. Благодаря активным связям между рус. и серб. монашескими общинами, установившимися на рубеже XII–XIII вв., среди братии Русика было много сербов, с др. стороны, в б-ке серб. Хиландарского мон-ря сохранились древнейшие восточнослав. рукописи Афона: нотированные Стихирарь, кон. XII в., и Ирмологий, нач. XIII в. В Пантелеимоновом мон-ре в 1191 или 1192 г. принял монашеский постриг сын серб. вел. жупана Растко, буд. свт. Савва Сербский. В его работе над переводом серб. («святосавской») редакции Кормчей с толкованиями, совершавшейся на Афоне, принимали участие (судя по лексическим и орфографическим особенностям) рус. книжники. Одна из глав переведенного свт. Саввой Евергетидского Типикона получила широчайшее распространение в рус. рукописной традиции (рус. списки «Устава, како пети Псалтырь», или «Сказания [мниха Саввы] о Псалтыри» известны с XIV в.).

После установления в сер. XIII в. на Руси монголо-татар. ига число рус. иноков в Пантелеимоновом мон-ре уменьшалось и он постепенно заселялся сербами. Согласно подписи под актом 1261 г., игуменом мон-ря в то время был серб Мефодий (Actes de Docheiariou. N 7). В кон. XIII или нач. XIV в. серб. кор. Милутин (Стефан Урош II) дал Пантелеимонову мон-рю земельные пожалования, известные по подтвердительной грамоте 1312 г. имп. Андроника II. В нач. XIV в. игум. Хиландарского мон-ря Даниил (в 1324–1338 архиеп. Сербский) имел в Русике духовного отца. К сер. XIV в. обитель окончательно стала серб., в 1349 г. серб. царь Стефан Душан в своем хрисовуле отмечал «нищету последнюю манастира и еще же от Руси всеконечное оставление». С этого времени более чем на столетие ктиторами мон-ря св. Пантелеимона стали серб. правители из династий Неманичей, Хребеляновичей и Бранковичей (в монастырском архиве хранятся 7 жалованных грамот Стефана Душана, 1 — его жены Елены, 2 — св. кн. Лазаря, 2 — деспота Драгаша и его сына Константина, 1 — деспота Гюрга Бранковича). Последним серб. ктитором была дочь деспота Гюрга Бранковича, мачеха султана Мухаммеда II Завоевателя Мара (при ней Пантелеимонов мон-рь в 1466 заключил договор с восстановленным ее попечением Рильским мон-рем). После смерти Мары (1487) обязанности ктиторов унаследовали валашские воеводы Влад V Монах (Кэлугер) и его сын Раду Великий (в монастырском архиве сохранились их грамоты, соответственно 1487 и 1497 гг., о ежегодной выплате денежной помощи). На серб. состав монастырской общины указывает извод переписанных здесь книг: Евангелия-тетр (Хиландар. № 11, 3-я четв. XIV в., писал мон. Григорий повелением игум. Исаии), «Книги о постничестве» свт. Василия Великого (Хиландар. № 476, кон. XIV в., писец — «поп Нил, у Рус[ех], трудом и откупом своим») и в особенности сборника служб небесному покровителю обители вмч. Пантелеимону (Пантелеимонов мон-рь. Слав. № 9, 2-я пол. XIV в.). В 70-х гг. XIV в. игуменом Русского мон-ря был серб старец Исаия (отождествляемый в научной лит-ре с соименным ему переводчиком на слав. язык творений Дионисия Ареопагита), активно участвовавший в примирении Сербской Церкви с К-польским Патриархатом в 1375 г. Начиная с сер. XIV до посл. четв. XV в. мон-рь вмч. Пантелеимона фактически являлся сначала 2-й, а с 80-х гг. XIV в.— 3-й (после Хиландара и мон-ря Св. Павла) серб. обителью на Афоне, применительно к к-рой определение «Русский» указывало на предшествующую историю и имело значение топонима.

На рубеже XV–XVI вв. были установлены офиц. отношения между Пантелеимоновым мон-рем и московскими вел. князьями и Русской митрополией. Однако экономическое положение мон-ря в XVI в., несмотря на значительные пожертвования, получаемые из Москвы, было тяжелым. Обитель долгое время не могла оправиться от последствий сильных землетрясений (1500, 1552, 1560, 1572 и 1585), восстановить разрушенные строения и оборонительные сооружения, необходимые для защиты от набегов пиратов и сухопутных разбойников. В 1568/69 г. мон-рь после уплаты тур. властям огромного выкупа за конфискованные земельные угодья вынужден был заложить все свои метохи и даже церковную казну. Мон-рь был закрыт, а его насельники разбрелись по окрестным скитам и келлиям. В 1583 г. кинот во главе с протом обратился к царю с просьбой возобновить и обустроить обитель. Однако послание совпало по времени со смертью царя Иоанна IV Грозного, кроме того, рус. казна была истощена многолетней Ливонской войной. Просьбу удалось выполнить лишь в 1592 г., в 1619 г. был сооружен новый монастырский собор на месте старого, облик постройки запечатлен на рисунке В. Г. Григоровича-Барского 1744 г. (к сер. XIX в. от постройки 1619 остался лишь фундамент, на месте старого храма в 1870 г. был заложен совр. собор, достроенный в 20-х гг. XX в. и освященный митр. Антонием (Храповицким)).

В кон. XV–XVI вв. в Пантелеимоновом мон-ре жили по преимуществу сербы, по крайней мере из них состояла монастырская администрация, о чем свидетельствует переписка обители того времени с московскими властями, дошедшая в рус. копиях, сделанных в Посольском приказе, но сохранившая серб. лексику и заметные следы серб. орфографии. В афонских актах рубежа XV–XVI вв. встречаются подписи рус. монахов, напр., «старца Серапиона» (1483) и «старца Вавилы» (1504/5. P. 274–275). Трактуемая иногда как свидетельство полного отсутствия русских в составе монастырской братии в 30-х гг. XVI в. запись в рукописи Хиландарского мон-ря № 485 о том, что на праздничной трапезе в день Усекновения главы Иоанна Предтечи в 1535 г. «быша... калогери сербы и греци» (Стоянович. Кн. 4 № 6224) сделана монахом западнорус. происхождения (хотя и не относящимся к числу пантелеимоновских иноков) и фиксирует национальный состав гостей, а не хозяев. С сер. XVI в. до запустения мон-ря (в 1568/69–1583) обитель существовала «в союзе» с Хиландарем, выражавшемся, очевидно, в совместном ведении хозяйства; возможно, поэтому в кадастровых регестах 1560 г. владения мон-рей описаны вместе. Сохранились сведения о числе иноков в Русской обители в кон. XV–XVI в., в разные годы оно существенно колебалось и составляло (по подсчетам серб. историка А. Фотича) в 1489 (или 1517/18?) г. 120 чел., 1530/31 г.— 25, в 1561 г.— 170 чел.

В 1-й пол. XVII в. в братии Пантелеимонова мон-ря, вероятно, преобладали греки. Об этом свидетельствует, в частности, храмозданная надпись 1619 г. монастырского собора, выполненная только по-гречески (плита с этой надписью сохранилась среди уцелевших музейных экспонатов в б-ке мон-ря). Число братии в обители в 1661 г. составляло 120 чел., в 1677 г.— 200. К нач. XVIII в., особенно в связи с русско-тур. войной 1687–1700 гг., Пантелеимонов мон-рь материально оскудел и братия оставила его. По свидетельству Григоровича-Барского, русские в то время были сильно притесняемы от греков и, «боящися внешней казни, убегоша в страны незнаемы».

До XVII в. рус. иноки, жившие на Афоне в этнически смешанных скитах и келлиях греч. мон-рей, были более многочисленными, нежели рус. насельники Пантелеимонова мон-ря. В кон. XIV и в особенности в 1-й пол. XV в. связи рус. монашества с Афоном после длительного перерыва возобновились и стали активными. В то время на Св. Горе подвизались буд. основатели и настоятели рус. общежительных мон-рей: прп. Сергий Нуромский († 1412), Иларион, игум. новгородского Лисицкого мон-ря (вернулся на Русь не позднее 1397), Дионисий Царьградский, архим. Спасо-Каменного мон-ря (в 1418–1425 архиеп. Ростовский), Досифей, архим. нижегородского Печерского мон-ря (был на Афоне в кон. XIV — нач. XV в.), прп. Арсений Коневский († 1447). Ок. 5 лет прожил на Св. Горе прп. Савва Тверской (Бороздин; † 1467), игум. тверского Саввина мон-ря в честь Сретения Господня, о чем сообщает в своей «Духовной грамоте» прп. Иосиф Волоцкий (ВМЧ. Сент. Дни 1–13. Стб. 554). С афонской традицией был тесно связан и митр. свт. Киприан (отождествленный исследователями с одноименным святогорским монахом — адресатом послания свт. Евфимия, Патриарха Тырновского, дошедшего в большом числе рус. списков с нач. XV в.). Вероятно, в нач. XV в. на Афоне побывал известный рус. агиограф Епифаний Премудрый, в 1420 г. Зосима, инок Троице-Сергиева мон-ря, совершил путешествие на Афон и составил список 20 афонских мон-рей. Со Св. Горы монахи привозили книги, до той поры неизвестные на Руси: лисицкий игум. Иларион привез Тактикон Никона Черногорца, прп. Савва Тверской — Иерусалимский устав и Кормчую, архим. Досифей — Устав Св. Горы и Чин пения 12 псалмов.

Известны имена рус. книгописцев, трудившихся в то время на Афоне над перепиской книг для Руси (прежде всего аскетического содержания, из числа переводов, выполненных южнослав. книжниками в кон. XIII — 1-й пол. XV в.). Ок. 1397 г. на Афоне существовала небольшая рус. колония (монахи Герман, Каллиник, Кассиан и др.), по крайней мере нек-рые из иноков занималась книгописанием (этим годом, вероятно, датируется «Книга о постничестве» свт. Василия Великого — ГИМ. Увар. № 506–1). Примерно в то же время безвестный рус. монах приписал к серб. рукописи 1-й четв. XIV в. «Слов постнических» прп. Исаака Сирина 1-й редакции перевода маргиналии, дополняющие ее текст до более пространной 2-й редакции (РГБ. МДА.I. № 151. 2). В 1-й трети XV в. в Вел. Лавре трудились книжники с прозвищем русин: Авраамий, к-рый переписал в 1432 г. сборник житий, принесенный в 1437 г. в тверской Саввин мон-рь (РГБ. Егор. № 543), и Афанасий (возможно, вложил в Лавру св. Афанасия плащаницу рус. работы, датируемую ранним XV в.). В 20-х гг. XV в. в Ватопеде и в мон-ре Св. Павла переписывал книги и заказывал переводы (сербу Иакову доброписцу) рус. инок Евсевий—Ефрем, к-рому помогал старец Митрофан. Скорее всего также на Афоне в 1417 или 1418 г. рус. иноками Варсонофием и Мартином был переписан большой сборник (ГИМ. Син. № 213), включающий в себя Азбучно-Иерусалимский патерик.

С сер. XV в. число известий о рус. иноках на Афоне существенно уменьшается. Вероятно, это вызвано, с одной стороны, напряженными отношениями между Русской Церковью и К-польским Патриархатом вслед. принятия первой решения об автокефалии, с др.— падением К-поля в 1453 г. (Афон находился под властью турок с нач. XV в.). Несомненно, к устным рассказам одного из рус. святогорцев восходит повесть о свт. Савве Сербском в т. н. Сказании о Болгарской и Сербской Патриархиях, созданном, вероятно, в 60-х гг. XV в. (Белякова Е. В. Обоснование автокефалии в русских Кормчих // Церковь в истории России. М., 2000. Сб. 4. С. 141–143). Приблизительно в 70-х гг. XV в. на Св. Горе побывал «великий старец» Митрофан (Бывальцев) (судя по фамильному прозвищу, родственник митр. Феодосия), проживший там, согласно известию «Духовной грамоты» прп. Иосифа Волоцкого, 9 лет (ВМЧ. Сент. Дни 1–13. Стб. 558–559). Вероятно, в 80-х гг. XV в. на Афоне жил прп. Нил Сорский.

С рубежа XV–XVI вв. известны западнорус. монахи, подвизавшиеся на Афоне, в большинстве своем они не были связаны с Пантелеимоновым мон-рем. В нач. XVI в. на Св. Гору отправился постриженик Благовещенского супрасльского мон-ря Антоний Супрасльский, к-рый, до того как принял мученическую смерть от рук мусульман в Салониках (Фессалонике), неск. лет прожил в пирге (монастырской башне) свт. Саввы Сербского. Открытым остается вопрос о национальности Гавриила, прота Св. Горы в 10-х и 20-х гг. XVI в. (с перерывом), агиографа, полемиста и переводчика с греч. на слав., поскольку прозвище Мстиславич (считающееся почему-то свидетельством восточнослав. происхождения) сопровождает его имя лишь в одном позднем списке «Выписи о втором браке великого князя Василия III». В кон. XVI — 1-й четв. XVII в. (с перерывом в 1604–1606) на Афоне (преимущественно в Зографе и Хиландаре) жил выдающийся защитник Православия в Речи Посполитой, неутомимый и бескомпромиссный борец с церковной унией иером. Иоанн (Вишенский). В 20-х гг. XVII в. укр. монахи переписали в Зографском мон-ре большой сборник поучений (ГИМ. Епарх. № 459). В посл. трети XVII в. переводами с греч. и с новогреч. на церковнослав. занимался на Афоне мон. укр. происхождения Самуил (Бакачич). В XVII–XVIII вв. выходцы из Украины и Белоруссии преобладали среди восточнослав. монахов Афона, на это в частности указывает большое число киевских, львовских и черниговских изданий того времени в слав. книжных собраниях Св. Горы, заметно превосходящее продукцию великорус. типографий.

К. А. Максимович, А. А. Турилов

Русско-афонские связи в XI–XVII вв. Зарождение русско-афонских связей относится к начальной истории рус. монашества. Вернувшись с Афона на Русь, прп. Антоний Печерский поселился близ Берестова (в окрестностях Киева), и вскоре вокруг него собралась монашеская община. Строй ее жизни, по-видимому, сложился на тех уставных принципах, к-рые преподобный наблюдал в афонских мон-рях. Предание о благословении от Св. Горы, принятом через прп. Антония «матерью монастырей русских» — Печерской обителью, отразилось в ПВЛ и в Киево-Печерском патерике. Об авторитете Афона на Руси как образца иноческой жизни с домонг. времени свидетельствует периодическое возникновение здесь в разные эпохи обителей, именуемых «святогорскими» или «Святая гора» (древнейшая из известных — близ Владимира-Волынского, появилась ок. сер. XI в.). В то же время в рус. паломнической лит-ре до XVI в. неизвестны описания Афона (в отличие от Св. земли и К-поля), лишь в хождении троице-сергиевского диак. Зосимы (1420) содержится краткий перечень афонских мон-рей.

Монголо-татар. нашествие (1237–1241) и последовавшее за ним владычество кочевников не сразу прервали традиц. связи Руси с Афоном, хотя существенно их ослабили. В сер. XIII в. принявший монашество правосл. литов. кн. Воишелк отправился на Афон через Венгрию и Болгарию, но не смог туда добраться, «зане мятежь бысть велик тогда в тых землях» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 831, 859). Однако этот случай не отражает общей ситуации, поскольку в том же году неизвестный по имени новгородец (возможно, по дороге на Афон или обратно) участвовал в переписке в Зап. Сербии Иловицкой Кормчей, а безымянный выходец из галицко-волынских земель переписал во 2-й пол. XIII в. (вероятнее всего, на Афоне) по греч. палимпсесту Евангелие-апракос («Евангелие Верковича» — РНБ. F. п. I. № 99). Связи Афона с Русью пришли в упадок, вероятно, во 2-й четв. XIV в., когда прекратилась династия галицко-волынских Рюриковичей и княжество было поделено между Польшей и Литвой. Прекращению связей, возможно, способствовало также разорение Пантелеимонова мон-ря каталанцами в 1308 г. Возможно, в XIV в. имели место эпизодические контакты Руси с Афоном: по преданию, во 2-й пол. XIV в. на о-в Мурма (Мучь) в Онежском оз. прибыл святогорский инок Феодосий и поселился там с к-польским монахом Лазарем († 8 марта 1391), к-рый основал Муромский во имя Успения Пресв. Богородицы мон-рь.

Контакты с Афоном и К-полем значительно оживились и стали систематическими в кон. XIV — нач. XV в. На Афоне рус. иноков интересовали прежде всего монастырские уставы и практика «умной» молитвы. Посетивший в кон. XIV в. Св. Гору архим. нижегородского Печерского мон-ря Досифей описал келейное правило афонских монахов. Он сообщил, что святогорцы, к-рые отдельно живут в келлиях, каждый день прочитывают половину Псалтири и по 600 Иисусовых молитв, в то время как на Руси Псалтирь вычитывалась монахами по кельям только Великим постом. Однако уже в XV в. в рус. мон-рях было распространено афонское молитвенное правило, описанное Досифеем. (Древнейший список «Правил» (устава) архим. Досифея — ЯМЗ. № 15231. Л. 1–4 об.— переписан между 1409 и 1422 в Спасо-Прилуцком мон-ре. Известен список «Правил» из б-ки Кириллова Белозерского мон-ря — РНБ. Кир.-Бел. № 34/1111. Л. 315–316 об., XV в.) В XVI–XVII вв. повседневное чтение Псалтири в рус. мон-рях было обязательным. Благодаря активному афонскому влиянию в духовной жизни рус. обителей в кон. XV–XVI вв. произошли важные изменения: общей тенденцией келейного молитвенного правила стало стремление к «умному деланию», «умной молитве», возникла новая для Руси форма организации мон-ря — скит (первым рус. скитом, по своему устройству близким к афонским скитам, была Нилова Сорская пуст.). Не только скитские, но и общежительные монахи, в частности иноки Кириллова Белозерского и Волоколамского мон-рей, постоянно «держали молитву Иисусову», как и афонские старцы. Согласно описанию тотемского дьяка Ивана Плешкова, волоколамский инок должен был за день прочитать 100 молитв Богородице и 1900 Иисусовых молитв (ГИМ. Щук. № 212. Л. 212–212 об., 1674 г.).

В кон. XIV — нач. XV в. участились приезды по разным поводам на Русь афонских монахов: в 1399 г. в погребении «по лаврьскому» обычаю вел. кн. Тверского св. Михаила Александровича, принявшего перед смертью схиму, участвовали святогорские иноки Савва и Спиридон (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 174). В 1404 г. серб. инок с Афона по имени Лазарь изготовил для вел. кн. Василия I Димитриевича «самозвонные» часы. Святогорский инок-серб Пахомий Логофет, прибывший на Русь не позднее 1438 г., составил целую эпоху в лит. творчестве, прежде всего в агиографии и гимнографии. В 1439 г. по вопросу о заключенной на Ферраро-Флорентийском Соборе церковной унии вел. кн. Василий II Васильевич (Тёмный) обменялся посланиями с афонскими старцами, категорическая позиция афонитов, отразившаяся в их ответе, определила в значительной мере и отношение Русской Церкви к этому событию. Ярким свидетельством авторитета Св. Горы для Руси может служить составленная, очевидно, в кон. XVI в. легендарная «Выпись о втором браке Василия III», в к-рой решения афонского монашества по поводу развода и повторного брака вел. князя (высказанные без запроса с рус. стороны) рассматриваются как равнозначные мнению Патриархов.

На рубеже XV–XVI вв. были установлены офиц. отношения между Афоном и московскими вел. князьями и Рус. митрополией. В 1497 г. в Москву в свите посольства молдав. воеводы Стефана Великого прибыл игум. Пантелеимонова мон-ря Паисий с 3 афонскими старцами «милости ради, и князь великий (Иоанн III Васильевич) пожаловал, милостынею изволил... понеже бо из старины той монастырь святаго Пантелеимона во Святей Горе строение бяше прежних великих князей русских». Сын Иоанна III вел. кн. Василий III Иоаннович в 1507 г. с монахами Пантелеимонова мон-ря архидиак. Пахомием и старцем Иаковом послал в Пантелеимонов мон-рь и проту Св. Горы серебряный ковш Иоанна III и богатую милостыню на помин души своих родителей, имена к-рых были вписаны в синодики всех афонских мон-рей. В 1509 г. по просьбе деспотицы св. Ангелины (Бранкович), описавшей в письме бедственное положение Пантелеимонова мон-ря, лишенного заступников и покровителей, вел. кн. Василий III подтвердил свое ктиторство по отношению к Русскому мон-рю, а также покровительство Св. Горе в целом. В июне того года вел. князь отправил вместе со старцами Пантелеимонова мон-ря милостыню в обитель и такую же проту Св. Горы Паисию для всех афонских мон-рей. В отдельной грамоте вел. князь извещал Паисия о разрешении посылать святогорских иноков для сбора пожертвований в России, братия Пантелеимонова мон-ря получила привилегию посылать старцев за милостыней к царю. С этого времени приезды монастырских посольств на Русь стали регулярными, значительный перерыв пришелся лишь на период запустения Пантелеимонова мон-ря в посл. четв. XVI в. и на Смутное время.

В 1515 г. в Москве побывали старец Мелетий из Вел. Лавры и духовник Ватопедского мон-ря Нифонт. Они возвратились на Афон с послом вел. князя В. Копылом, к-рый доставил проту Св. Горы Симеону 1000 р. на помин души Иоанна III и вел. кнг. Софии Палеолог и столько же в дар от Василия Иоанновича. В Вел. Лавру и Ватопедский мон-рь вел. князь пожертвовал по серебряной чаре, камчатые ризы и пелены к иконам прп. Афанасия Афонского и праздника Благовещения. В том же году с грамотами к митр. Варлааму и вел. князю из Пантелеимонова мон-ря прибыли монахи Савва, Пахомий и Матфей. На средства, посланные с ними на Афон, была построена часть монастырской ограды. В 1517 г. афонский инок Исаия привез в Москву список пространного жития свт. Саввы Сербского в редакции иером. Феодосия (запись об этом сохранилась во мн. рус. списках XVI–XVII вв.). Список лег в основу всей позднейшей рус. традиции текста, сразу же использованного составителем древнейшей редакции Хронографа Русского как важнейший источник по южнослав. и визант. истории XIII в. Неск. ранее, в кон. XV — нач. XVI в., скорее всего также с Афона, на Русь был доставлен сборник сочинений, легших в основу Хронографа, сборник включал в себя «Паралипомен» хроники Иоанна Зонары, жития деспота Стефана Лазаревича, кор. св. Стефана Дечанского и Илариона, еп. Мегленского (сохранился в рус. копии нач. XVI в.— РГБ. Вол. № 655). Известен и небольшой рассказ о мон-рях Афона с именем старца Исаии в заголовке, относящийся к 1489 г. (или к 1517–1519). С кон. XV в. во мн. рус. рукописях встречается рассказ о чуде архангела Михаила в Дохиарском мон-ре («Повесть о пастухе, нашедшем злато»), включенный в состав Великих Миней Четьих митр. Макария.

В 1518 г. по просьбе вел. кн. Василия III в Москву для правки книг прибыл прп. Максим Грек, до этого подвизавшийся в Ватопедском мон-ре ок. 10 лет. С его именем на Руси связывали создание сказания «Воспоминание отчасти Святыя горы Афонския» (старший список — РГБ. Троиц. № 686), получившего распространение в рус. письменности не позднее 1-й четв. XVI в., а также повестей о Ватопеде и об Иверской иконе Божией Матери. С 30-х гг. XVI в. в рус. рукописях встречаются краткие афонские агиографические повести, с именем старца Герасима Святогорца в заглавии, о прп. Павле Ксиропотамском и о безымянном старце, жившем в лесу, неизвестные в южнослав. традиции и явно восходящие к устным рассказам монастырских посольств (старший список — РГБ. Вол. № 659). В др. волоколамском сборнике, датируемом 1563 г. (№ 514. Л. 459–470), помещены списки жалованных грамот мон-рю Св. Павла серб. деспотов Бранковичей (святых Ангелины и ее сыновей Георгия и Иоанна) 1495–1496 гг., серб. вельмож на венг. службе (родственников вел. кнг. Елены Глинской) Якшичей 1506 г. и молдав. воеводы Петра Рареша 1533 г.

Заметное место в рус. агиографии 1-й пол. XVI в. занимает творчество афонского инока, серба по происхождению, Льва Аникиты Филолога, написавшего похвальные слова мученикам Михаилу и Феодору Черниговским (возможно, во время пребывания в России в 10–20-х гг.) и преподобным Зосиме и Савватию Соловецким (1534–1538). В 1539 г. прибывшие в Новгород ко двору архиеп. св. Макария (впосл. митрополит всея Руси) иноки из Зографского мон-ря и Карейского скита Митрофан и Прохор рассказали святителю о мучении Георгия Нового, пострадавшего в Софии в 1515 г. Рассказ лег в основу рус. (независимого от существовавшего в южнослав. традиции) жития мученика (Калиганов И. И. Георгий Новый у восточных славян. М., 2000. С. 29–30). Прибывшие в 1547 г. в Москву иноки Пантелеимонова мон-ря Савва, Сильвестр, Герасим и Роман были встречены окружным посланием Московского митр. свт. Макария всем правосл. христианам о сборе милостыни для Русской обители.

Щедрым благотворителем Афона был царь Иоанн IV. В первые годы его воцарения в Москве побывали посольства Пантелеимонова и Хиландарского мон-рей с жалобами на притеснения от тур. султана. В 1550 г. царь направил грамоту султану с просьбой защитить мон-ри от насильников, но неизвестно, какое она возымела действие. В мае 1554 г. в Москву для сбора милостыни приезжал старец Пантелеимонова мон-ря Евфимий. В 1556 г. грамотой царя московский греческий во имя свт. Николая мон-рь был отдан для проживания монахов, приезжавших в Москву с Афона В 1653 г. грамотой царя Алексея Михайловича Никольский мон-рь стал подворьем афонского Иверского мон-ря.

В 1555 г. по ходатайству посольства с Афона под покровительство московских государей в качестве их «другой богомольи» (1-я «богомолья» — Русик) был принят Хиландарский мон-рь. Игумен мон-ря Паисий преподнес в дар царю крест, к-рый носил на себе свт. Савва Сербский, с Животворящим Древом внутри, и мощи вмч. Стефана — небесного покровителя династии Неманичей, начиная с прп. Симеона Сербского (в миру Стефана Немани). Паисий составил «Сказание об Афонской горе», содержавшее сведения о числе монахов, размере дани туркам и о географическом положении мон-рей. В марте 1556 г. Хиландарскому мон-рю была дана царем жалованная грамота на беспошлинный и свободный приезд за милостыней, кроме того, мон-рь получил в свое владение подворье в Китай-городе рядом с Богоявленским мон-рем. Посольство задержали в Москве до 1557 г., когда царь пожаловал мон-рю 300 р. и богатую завесу лицевого шитья к царским вратам (катапетасму), изготовленную в 1555 г. и хранящуюся в наст. время в монастырской ризнице; кроме того, посольство получило 50 р. от кн. Георгия Васильевича и от царя дополнительно ту же сумму на личные нужды. В 1558 г. хиландарское посольство во главе с Прохором, ставшим к тому времени архимандритом, вновь прибыло в Москву и 5 авг. было принято царем. Иноки вновь просили у царя грамоту к султану об освобождении обители от повинностей и защите от насилия, а также о разрешении перенести мощи св. кор. Милутина из Софии в Хиландар. Кроме того, речь шла о финансовой помощи в восстановлении монастырских храмов и укреплений. На монастырском подворье в Москве был возведен храм во имя святых Симеона и Саввы Сербских. В мае 1559 г. посольство было отпущено с пожалованием ему 300 р. На основании рассказов его участников (в первую очередь, Прохора) в Москве была написана пространная повесть о чудотворных иконах мон-ря, не имеющая аналогов в южнослав. книжной традиции и дошедшая в уникальном, совр. посольству, списке.

В 1571 г. царь Иоанн в составе посольства к султану Селиму II отправил купца С. Борзунова, доставившего проту Св. Горы 700 р. на ежедневный помин души царицы Анастасии Романовны и 400 р.— на помин брата царя кн. Георгия Васильевича. В Пантелеимонов мон-рь Борзунов привез 200 р. милостыни по царице Анастасии и 150 р.— по кн. Георгию. В 1582 г. в Хиландарский мон-рь было отправлено поминание по царевичу Иоанну Иоанновичу на сумму 700 р. В дек. 1583 г. старцы этой обители преподнесли в дар царю мощи сщмч. Анфима и мозаическую икону арх. Михаила, а царевичу Феодору Иоанновичу — образ Пресв. Богородицы «Надежда ненадежным». В 1584 г. царь послал на Афон дьяка И. Мешенинова с богатой милостыней на помин души царевича Иоанна. Мешенинов составил описание Св. Горы.

Помимо царских пожалований каждое из монастырских посольств увозило с собой вклады, дававшиеся придворными и столичным духовенством. Так, в 1556 г. боярин М. Я. Морозов вложил в Пантелеимонов мон-рь Книгу 16 пророков с толкованиями (ГИМ. Син. № 78), столетие спустя возвращенную в Москву Арсением (Сухановым). В б-ке Хиландара (№ 117) хранится Псалтирь толковая сер. XVI в. (в переводе прп. Максима Грека?), принадлежавшая известному благовещенскому свящ. Сильвестру и его сыну Анфиму. Через посредство Москвы слав. иноки Афона в XVI–XVII вв. получили ряд неизвестных в болг. и серб. традиции сочинений: Беседы свт. Иоанна Златоуста на Евангелия от Матфея и Иоанна в переводе прп. Максима Грека и старца Силуана, Историю Иудейской войны Иосифа Флавия в древнерус. домонг. переводе (Там же. № 267, 268).

В царствование Иоанна Грозного новый импульс получил интерес к афонским уставам и образу жизни святогорских монахов. В 1560 г. игум. Пантелеимонова мон-ря Иоаким, проживший в Москве ок. 2 лет, по просьбе митр. Макария написал сочинение, посвященное описанию жизни различных категорий афонских насельников.

В авг. 1584 г. царь Феодор Иоаннович вместе с посольством Б. Благово разослал во все афонские мон-ри милостыню по царю Иоанну Грозному. В марте 1586 г. в Москву с Афона прибыл игум. мон-ря Пантократор Роман с братией. Как священный дар от обители старцы просили принять главу вмч. Феодора Стратилата, обложенную серебром. Летом 1587 г. игум. Паисий с братией афонского Зографского мон-ря привез в дар московскому царю частицу мощей вмч. Феодора. 21 февр.— 31 авг. 1598 г. по повелению царя Бориса Феодоровича Годунова и его сына царевича Феодора Борисовича в мастерских Московского Кремля была изготовлена для мощей святого серебряная рака, к-рая хранилась сначала в царской казне, с 1681 г.— в кремлевском Благовещенском соборе. Ныне рака с частью св. главы вмч. Феодора находится в ГММК (инв. МР-1758).

В мае 1591 г. в Россию прибыл Тырновский митр. Дионисий с грамотой от вост. Патриархов, в к-рой сообщалось, что на К-польском Соборе в 1590 г. за Русским Патриархом были признаны все права Предстоятеля автокефальной Церкви. В составе посольства находились архим. Пантелеимонова мон-ря Неофит, архим. Хиландарского мон-ря Григорий и старец Ватопедской обители Софроний, приехавшие в Россию за милостыней. 20 июня посольство принимал царь Феодор Иоаннович, во время приема старец Софроний преподнес царю мощи мч. Кирика. Уезжая из России, послы получили щедрую милостыню, архимандриту Пантелеимонова мон-ря царь Феодор Иоаннович дал жалованную грамоту, в к-рой подтвердил право старцев этого мон-ря на беспошлинный проезд в Москву за милостыней. 4 февр. 1592 г. была отправлена царская грамота к проту Св. Горы и средства на строительство келлий и церкви Пантелеимонова мон-ря. Царь пожаловал «рухлядью да ризы и стихарь» на 500 р. с обещанием впосл. при успешном строительстве прислать «больше того». Царь также пожертвовал «большие ризы» в Хиландарский мон-рь. В дек. 1593 г. Феодор Иоаннович послал на Афон дьяка Кошурина с милостыней по случаю рождения царевны Феодосии. Царь Борис Годунов в 1603 г. подтвердил право иноков Хиландарского мон-ря на беспошлинный проезд в Россию за милостыней и право на владение подворьем в Москве. В авг. 1603 г. в рус. столицу за милостыней приезжали старцы афонского мон-ря во имя св. Симеона Столпника, а в июне 1605 г.— хиландарский архим. Лонгин, архим. мон-ря Ксенофонт Иаков. Лонгин преподнес государю часть мощей вмч. Феодора Стратилата, Иаков — мощи вмч. Димитрия.

Смутное время надолго отрезало Афон от России. Только в 1626 г. в Москву прибыл игум. Мелетий с жалобой на бедственное положение Пантелеимонова мон-ря, имевшего большие долги и заложившего все имущество, позднее в XVII в. игумены Русского мон-ря неоднократно приезжали в Москву за милостыней: в 1636 г.— игум. Иоанн, в 1642-м — игум. Григорий с келарем Христофором и неск. иноками, в 1660-м — игум. Дионисий с братией, в 1690 г.— Даниил с братией. Иногда афонские монахи, страдавшие от притеснений турок, делали попытки остаться в России. В 1628 г. ватопедский игум. Никодим был поставлен игуменом Никольского Угрешского мон-ря, но в 1635 г. по его просьбе был отпущен обратно на Афон. В 1643 г. в Москву приехал архим. афонского Павловского мон-ря Никодим со старцем Исаией. Прожив год в Симоновом мон-ре, они вернулись на Афон.

В XVII в. рус. государи по-прежнему жертвовали богатую милостыню в афонские обители, из к-рых получали в качестве даров святыни. В 1652 г. Москву посетил ватопедский игум. Дамаскин, он сообщил, что в мон-ре хранится древний крест св. имп. Константина Великого, сделанный по образу креста, явленного ему на небе, а также глава свт. Иоанна Златоуста. Царь Алексей Михайлович выразил желание поклониться святыне, и в 1655 г. игум. Дамаскин привез реликвии в Россию, где получил богатую милостыню для мон-ря и грамоту, в к-рой Алексий Михайлович просил братию Ватопеда оставить святыню в Москве «летъ на двадцать и меньше, на сколько летъ доведетца». В 1679 г. в Ватопедский мон-рь вновь была отправлена милостыня «за святыню» и царская жалованная грамота, разрешавшая инокам обители каждые 4 года приезжать в Москву за милостыней в размере 500 р. Это обязательство рус. правительство выполняло до 1735 г., когда, в соответствии с составленными Палестинскими штатами, решено было отправлять «в Благовещенский Ватопедский монастырь за известную святыню на каждый год по 100 рублев, а на 5 лет 500 рублев» (цит. по: Каптерев. С. 71).

В окт. 1653 г. по инициативе Патриарха Никона с согласия и при поддержке царя, на Афон был послан мон. Арсений (Суханов), к-рый должен был привезти греч. рукописи, необходимые для исправления рус. богослужебных книг. За 2 месяца пребывания на Св. Горе Арсений со своим помощником И. Панкратьевым выбрал 498 рукописей и книг (преимущественно греч.), из к-рых большинство Арсений привез в Москву в февр. 1655 г., остальные книги доставили позднее насельники афонских мон-рей.

В царствование Алексея Михайловича в Москву с Афона помимо книг были привезены копии чудотворных святогорских икон Божией Матери — Иверской «Портаитиссы» (Вратарницы) из Иверского мон-ря и хиландарской «Троеручицы», выполненные в размер оригинала. Иверская икона копировалась дважды — в 1648 и 1655 гг. Одна копия (список Иверской часовни) по поручению царя была заказана Новоспасским архим. Никоном (впосл. Патриарх Московский) и выполнена по особому чину, с омовением оригинала св. водой, к-рая затем использовалась для изготовления левкаса списка. 2-я копия была написана по тому же чину для одной из резиденций Патриарха Никона — Валдайского Иверского мон-ря. В типографии этой обители в 1659 г. вышла книга «Рай мысленный», содержащая службу чудотворной иконе, сочинение Стефана Святогорца о Св. горе Афон (XVI в.) и сказание о создании Валдайского мон-ря и принесении в него списка афонской святыни. Список хиландарской иконы Божией Матери «Троеручица», заказанный Патриархом Никоном для Воскресенского мон-ря Нов. Иерусалим, был доставлен в Россию в 1661 г. В 1686 г. афонским архим. Леонтием, жившим в Нов. Иерусалиме, была составлена пространная повесть об этой афонской святыне.

Афонские старцы оказывали большую поддержку Патриарху Никону в годы его опалы. В июне 1663 г. разбиралось дело об архим. Кастамонитского афонского мон-ря Феофане, к-рый без царского разрешения ездил к Никону в Новоиерусалимский мон-рь и передал ему мощи мч. Власия и грамоту от всех афонских мон-рей; архим. Феофан был сослан в Кириллов Белозерский мон-рь. Совсем иную роль в «деле Патриарха Никона» сыграл архим. Иверского афонского мон-ря, буд. митр. Угровлахии Дионисий Грек. Приехав в Россию в 1655 г., он стал справщиком Московского Печатного двора и был привлечен к работе по исправлению богослужебных книг. В числе др. сочинений им была составлена Записка о начале и продолжительности церковных служб на Афоне Дионисий принимал участие в работе Собора 1666–1667 гг., низложившего Патриарха Никона.

Свидетельством интереса рус. монашества (и общества в целом) к Афону, его святыням и монастырской практике в XVII в. служит написанное по личным впечатлениям соч. иеродиак. Чудова мон-ря Дамаскина «Сравнения святой Афонской горы с Соловецким монастырем» (ок. 1701–1703), дополняющее переведенный Дамаскином «Проскинитарий святой горы Афонской» Иоанна Комнина (изд. в 1701 на новогреч. языке в Бухаресте; см.: Леонид (Кавелин), архим. Афонская гора и Соловецкий монастырь: Тр. чудовского иеродиак. Дамаскина (1701–1706). СПб., 1883. С. 91–94. (ПДПИ; Вып. 43)).

С рубежа XV–XVI вв. известно о связях слав. мон-рей Св. Горы с правосл. населением Речи Посполитой. В Супрасльский мон-рь (где, вероятно со времени основания обители, жили монахи с Афона, по всей вероятности сербы) в 1546 г. со Св. Горы была принесена историко-полемическая Повесть о Ксиропотамском мон-ре. Практически одновременно в Супрасле был переписан годовой комплект служебных Миней (Вильнюс. БАН Литвы. Ф. 19. № 142, 145, 154, 163, 170, 173), отражающих серб. оригинал несомненно афонского происхождения. Скорее всего, рассказы афонских иноков послужили источником многочисленных сведений о болг. и серб. святых в «Палинодии» Захарии Копыстенского. При подготовке мартовско-майского тома «Книги житий святых» (К., 1700) свт. Димитрий Ростовский пользовался списком жития Константина—Кирилла Философа «з библиотеки Хиляндарской лавры сербской» (т. е. выпиской из Минеи четьи на февр.—апр. 1626 — Хиландар. № 444).

В XVI–XVII вв. представители разных слоев правосл. западнорус. общества делали вклады в мон-ри Афона. В 1549 г., когда очередное хиландарское посольство двигалось через Волынь в Москву, ковельский свящ. Козьма Васильевич передал в Хиландарский мон-рь Палею толковую (Вена. Австрийская национальная б-ка. Слав. № 9). В 1582 г. хиландарская братия обратилась с посланием к кн. А. М. Курбскому, прося помощи на устройство монастырской больницы (адресат, умерший в мае 1583, вероятно, не успел на него ответить). Свойственник Курбского кн. И. А. Полубенский († 1608), дал вкладом в Хиландар Евангелие-тетр кон. XV в. (Хиландар. № 66). Некий пан Филипп в XVI в. вложил в тот же мон-рь «красные» церковные облачения.

Афонские иноки оказывали активную поддержку православным Юго-Зап. Руси в их борьбе против засилья католичества и унии (см. Брестская уния), в частности посылая на Украину переводы антикатолич. сочинений св. отцов. Кн. Курбский получил список с одной из таких книг от кн. К. К. Острожского, к-рую тому прислали с Афон. Рукопись содержала переводы сочинений свт. Григория Паламы и св. Нила Кавасилы, написанных против католич. учения о Filioqoe. В 1621 г. в Киеве на Соборе, где разрабатывались меры по утверждению Православия, в числе др/ было принято решение, «чтобы русских, искренно расположенных к добродетельной жизни, посылать на Афон, как в школу духовную».

Е. В. Романенко, А. А. Турилов

Русские иноки на Афоне в XVIII — нач. XX в.

XVIII век стал временем упадка монашеской жизни на Св. Горе. Причиной тому были русско-тур. войны и ухудшение отношения тур. властей к правосл. монашеству, прежде всего к славянскому, сочувствовавшему России. В 1705 г. К-польским Патриархом Гавриилом III Пантелеимонов мон-рь, к нач. XVIII в. совершенно запустевший, вновь был передан рус. инокам во главе с архим. Варлаамом, одновременно облегчалось пребывание на Св. Горе русским «приходящим странникам... хотящим тамо быти». Это решение Патриарха, подтвержденное протатом, отразилось, в частности, в предисловии «милостинного синодика» 1705 г., написанном архим. Варлаамом (Пантелеимонов мон-рь. Ризница. № 8). После восстановления мон-ря как рус. обители в Россию было отправлено посольство за милостыней (1707), его свидетельством к-рого остался этот помянник. Вклады, записанные в него, отражают упадок интереса российских властей и высших слоев общества к мон-рю в условиях Северной войны и целенаправленной секуляризации культуры и быта. Среди вкладчиков в то время преобладают представители духовенства, купцы, посадские люди, служилое дворянство не выше обер-офицерских чинов, укр. казаки; наибольшее число вкладов приходится на Смоленщину и Левобережную Украину (где богатые пожертвования делали представители верхушки казачьих полков вплоть до генерального писаря и гетмана). В 10-х — нач. 20-х гг. XVIII в. иноки из Пантелеимонова мон-ря, как следует из записей в том же синодике, повторили поездку в Россию примерно с теми же результатами.

В 1709 г. иером. Ипполит (Вишенский) увидел в Пантелеимоновом мон-ре только «русских законников» (т. е. монахов), греков не было, однако уже в 1726 г., по словам рус. паломника В. Г. Григоровича-Барского, в мон-ре было только 2 рус. насельника и 2 болгарина, игуменом был болгарин. Из-за значительного уменьшения пожертвований из России Пантелеимонова обитель к этому времени стала, по словам Григоровича-Барского, «зело нища и убога», а «иноки российские», среди к-рых в то время было «немало воздержного и богоугодного жития», скитались по Св. Горе, «от всех презираемые... не имут, где главы приклонити».

С началом русско-тур. войны (1735–1739) и прекращением приезда братии из России в Пантелеимоновой обители начали преобладать греч. монахи, сменившие общежительный устав на особножительный. Первоначально новые насельники Русика (число к-рых в 1765 достигло 60 чел.) находили благотворителей в лице молдо-влахийских господарей. Однако их вклады не могли коренным образом улучшить экономическое положение обители, и греч. иноки ок. 1770 г. оставили Пантелеимонов мон-рь и переселились в принадлежавшую мон-рю небольшую прибрежную келлию в честь Воскресения Христова, выстроенную в кон. 70-х гг. XVII в. на месте монастырской лодочной пристани (арсаны).

Здесь, на принадлежавшей Русику земле, был основан новый мон-рь вмч. Пантелеимона. Старая Пантелеимонова обитель получила название Ст. Русик и стала приписной к новому мон-рю (восстанавливать ее из развалин братия Пантелеимонова мон-ря начала в 1868, в кон. XIX — нач. XX в. в Ст. Русике жили от 25 до 60 иноков Пантелеимонова мон-ря по особому постному уставу). Новый Русский мон-рь унаследовал как права и имущество более древнего мон-ря, так и его бедственное материальное положение. В нач. XIX в. афонский протат предложил К-польскому Патриарху исключить Русик из числа святогорских мон-рей, а принадлежавшие ему земли продать др. греч. мон-рям. Однако К-польский Патриарх Каллиник V отказался закрыть обитель и особой грамотой (1803) предписал протату восстановить Пантелеимонов мон-рь, назначив опытного старца и возобновив в обители общежитие. В 1803 г. протат назначил строителем обители ксенофонтского иером. Благовещенского скита (мон-ря Ксенофонта) Савву, трудами к-рого положение мон-ря было неск. улучшено. Благодаря пожертвованиям чтившего старца Савву вел. драгомана Порты кн. Скарлата Каллимаха, ставшего ктитором обители, к 1814 г. было начато строительство собора вмч. Пантелеимона, келий и др. зданий.

В годы греч. освободительного восстания (1821–1829), когда тур. войска оккупировали Афон, большинство его насельников на неск. лет оставили Св. Гору. Среди немногочисленных рус. иноков в те годы подвизались духовник иеросхим. Арсений Афонский и его сопостник схим. Николай, прибывшие на Афон ок. 1822 г. Еще ранее, ок. 1804 г., пришел на Св. Гору иеросхим. Павел, поселившийся в Илии пророка скиту. Неск. рус. монахов жили в келлиях и каливах в Димитрия вмч. скиту, называющемся также Лак (мон-ря Св. Павла), в местности Капсала, принадлежащей мон-рю Пантократор, в Хиландарском мон-ре. В Эсфигмене подвизался 1 рус. инок, в Хиландаре — 3. Намного больше, чем русских, в сер. XVIII — нач. XIX в. на Афоне проживало малороссов. В скиту Рождества Пресв. Богородицы, называющемся также Чёрный Вир (Зографского мон-ря), к-рый был основан при участии имп. Елизаветы Петровны, к 20-м гг. XIX в. проживало до 30 украинцев (к 1840 скит опустел). В скиту прор. Илии (мон-ря Пантократор), основанном в 1757 г. прп. Паисием Величковским для «братии молдавского и словенского языка», проживало до 100 иноков. В мон-ре Ставроникита украинцам для службы был выделен параклис.

После поражения Турции в войне с Россией и заключения Адрианопольского мирного договора (1829), тур. войска оставили Афон С 1830 г. русские снова начали беспрепятственно приезжать на Св. Гору и принимать монашество. В основном они подвизались в скитах и в приобретенных у греков келлиях и каливах. Главным местом поселения рус. братии в 30-х гг. XIX в. стал Ильинский скит. В нем проживало много украинцев, но скит официально всегда назывался русским. В 1837–1839 гг. трудами настоятеля скита иеросхим. Павла собралось до 30 чел. рус. насельников. В 1836 г. Ильинскому скиту оказал значительную денежную помощь иером. Аникита (Ширинский-Шихматов). В 1839 г. Павел вместе с рус. братией был изгнан из скита украинцами. Часть братии по приглашению греков поселилась в Пантелеимоновом мон-ре, иеросхим. Павел был назначен духовником рус. братии этой обители. Для совершения богослужений на слав. языке в мон-ре был освящен параклис во имя свт. Митрофана Воронежского.

В нач. 40-х гг. XIX в. на Афоне находилось ок. 50 рус. иноков и ок. 100 украинцев. Среди рус. келлий наиболее известными были: Серайская (Ватопедского мон-ря) с главным храмом в честь прп. Антония Великого (впосл. ставшая Андреевским скитом по имени др. храма обители), называвшаяся также келлией белобережских, в к-рой проживали иеросхимонахи Виссарион (Толмачёв) и Варсонофий (Вавилов), до приезда на Афон подвизавшиеся в Белобережской пуст.; Преображенская, называвшаяся келлией Кореневых (Кутлумушского мон-ря), где проживали монахи Филипп и Исаак (Кореневы); Покрова Пресв. Богородицы (мон-ря Ставроникита), где проживал схим. Арсений; Архангельская (мон-ря Ставроникита), в к-рой проживал схим. Никодим (Гончаров). Духовник всех рус. афонцев иеросхим. Арсений и схим. Николай жили в Иоанно-Златоустовской келлии (Иверского мон-ря), в 40-х гг. XIX в.— в Троицкой (мон-ря Ставроникита). Ближайший ученик иеросхим. Арсения мон. Иоанникий (Соломенцев, в схиме Иероним) жил с 2 учениками в келлии прор. Илии (мон-ря Ставроникита).

Иеросхим. Иероним (Соломенцев) стал возобновителем и устроителем жизни рус. монашества на Афоне в XIX в. Благодаря его духовному руководству и разносторонней деятельности стали возможны невиданный ранее духовный и материальный расцвет Пантелеимонова мон-ря и прочность положения русских на Св. Горе, что дало возможность в 1880 г. рус. генеральному консулу в Македонии М. А. Хитрово говорить о «всестороннем устроении великого русского дела на Афоне». О. Иероним был приглашен греками в Пантелеимонов мон-рь после кончины иеросхим. Павла († 2 авг. 1840), поселился в Русике в сент. 1840 г. и был назначен духовником рус. братии. В 1840 г. русских в мон-ре было 11 (по др. источникам, 20) чел., в 1856 г.— 80, к 1864 г.— ок. 200, к концу жизни о. Иеронима, в 1885 г., в Русской обители собралось более 800 иноков.

Попечением о. Иеронима был полностью выплачен монастырский долг в 800 тыс. пиастров (100 тыс. р.), восстановлены существовавшие монастырские постройки, возобновлены и снабжены всей необходимой церковной утварью храмы и параклисы, завершено строительство и отделка мн. сооружений, расписан и снабжен иконостасом Пантелеимоновский собор, построены новые соборные храмы во имя свт. Митрофана Воронежского и Покрова Пресв. Богородицы, придельный Покровскому Александро-Невский храм, Покровский братский корпус, корпуса вост. части мон-ря и ряд параклисов в них, помещения для хозяйственных служб и мастерских, расширена и расписана трапезная. Начали действовать типография, литографическая мастерская, иконописная школа, позднее — фотомастерская. В Ст. Русике был построен большой братский корпус с 3 параклисами, заложен новый собор во имя вмч. Пантелеимона. Были восстановлены все хозяйственные постройки на земельных владениях Пантелеимонова мон-ря: метохи Хрумица (Крумица), каламарийский (близ Салоник, ныне Каламария — городской район), сикийский (на п-ове Сики, ныне Ситония), кассандрийский (на п-ове Касандра). Полностью возобновлены принадлежавшие мон-рю келлии с их параклисами и сооружены новые, в т. ч. и на Крумице (всего 19 келлий). За годы жизни о. Иеронима Русский мон-рь построил и восстановил ок. 60 принадлежавших ему храмов.

Было отреставрировано здание б-ки, к-рая пополнилась новыми приобретениями. Трудами библиотекарей о. Азарии (Попцова) и в особенности о. Матфея (Ольшанского) (названного в некрологе А. А. Дмитриевского «русским самородком на Св. Горе Афон») монастырская б-ка во 2-й пол. XIX — нач. XX в. превратилась в одно из крупнейших книжных собраний на Афоне. Особенности складывания рукописной и старопечатной коллекции определялись в первую очередь кругом интересов о. Матфея, много сил отдавшего собиранию и изучению греч. рукописей. Его трудами греч. часть рукописного собрания, исчислявшаяся в сер. XIX в. неск. десятками книг, к концу его жизни заняла по количеству томов (свыше 1300) 4-е или 5-е место (мнения по этому поводу расходятся) среди коллекций Афона, сам библиотекарь принимал активное участие в подготовке каталога греч. рукописей Афона, осуществлявшейся проф. С. Ламбросом. Сотнями томов исчислялся фонд греч. изданий XV–XIX вв. Собрание слав. и рус. рукописей XIII–XIX вв. (ок. 150) является 3-м на Св. Горе после Хиландара и Зографа. К нач. XX в. монастырская б-ка обладала развитым научно-справочным аппаратом и находилась на совр. научном уровне. С целью пополнения фонда поддерживались регулярные связи с крупнейшими книготорговцами-антикварами Европы. Стараниями о. Матфея при б-ке был создан археологический музей, по преимуществу из материалов раскопок, проводившихся о. Матфеем на близлежащих п-овах Касандра и Ситония, а также из отдельных находок, обнаруженных в процессе строительных работ в различных монастырских владениях. В 1910 г. для б-ки и музея было построено (впервые на Афоне) отдельное двухэтажное здание. С сер. XIX в. до 1-й мировой войны Русский мон-рь являлся своеобразной базой (бытовой и научной) для многочисленных российских ученых-гуманитариев (как духовных, так и светских) различных специальностей, исследовавших культурные сокровища Афона.

Чрезвычайно активной была внешняя деятельность обители: открылись подворья в К-поле, Москве, Одессе, Таганроге, Ростове-на-Дону, началось строительство Ново-Афонского мон-ря на Кавказе и его подворья в С.-Петербурге. При московской Пантелеимоновской часовне широко развивалась издательская деятельность. Мон-рь оказывал помощь церковной утварью, иконами, деньгами российским, серб., греч., болг. храмам и мон-рям, духовным учреждениям, благотворительным и учебным заведениям в К-поле, России, Болгарии, рус. духовным миссиям в Иерусалиме, Японии, на Алтае. Окрестное население Македонии получало от мон-ря помощь продовольствием.

По инициативе о. Иеронима Русская обитель осуществляла щедрую помощь деньгами и продуктами афонским рус. инокам-беднякам (сиромахам) и всем неимущим афонцам др. национальностей. К нач. XX в. эта раздача производилась в размере 40 тыс. р. ежегодно, не считая раздачи хлеба. В то время число рус. сиромах, не имевших своих келлий и калив и живших только подаянием Пантелеимонова мон-ря, составляло ок. 1000 чел. Для поселения неимущих русских по благословению о. Иеронима в 1882 г. на земле метоха Крумица был основан скит Нов. Фиваида. На средства обители там построили собор во имя всех Афонских святых и в честь Вознесения Господня. К 1885 г. в Фиваиде насчитывалось до 200 насельников, получавших от мон-ря ежемесячное пособие продуктами, одеждой и самым необходимым в соответствии с «Чиноположением», составленным о. Иеронимом.

Возрождение мон-ря осуществлялось на пожертвования, поступавшие из России. Нек-рые из благотворителей обители, посетив Афон, принимали в Русском мон-ре постриг (схимонахи Серафим (Комаров), Серафим (Калмыков), Илия (Окороков)). Одними из главных благотворителей были тульские купцы Сушкины. Буд. схиархим. Макарий (Сушкин) прибыл на Афон в 1851 г., приняв постриг, он стал ближайшим помощником о. Иеронима. В 1875 г. схиархим. Макарий был избран братией игуменом Пантелеимонова мон-ря и утвержден К-польским Патриархом Иоакимом II. Кроме схиархим. Макария под духовным руководством старца Иеронима возросли такие известные на Афоне и в России подвижники Пантелеимоновой обители, как будущие ее игумены схиархимандриты Андрей (Верёвкин) и Нифонт (Четвериков), игум. Ново-Афонского мон-ря схиархим. Иерон (Васильев), иером. Арсений (Минин), иеросхим. Аристоклий (Амвросиев), иеросхим. Сергий Святогорец (Веснин), переводчик и писатель схим. Азария (Попцов), переводчик и составитель церковных служб схим. Аркадий (Любовиков), иконописец иером. Василий (Селезнёв) и др. Подвижнической жизнью были известны на Афоне духовники Русской обители иеросхимонахи Агафодор, Вероник, Виссарион, Аверкий, Михаил, затворники-молитвенники схимонахи Тихон и Пантелеимон, по благословению о. Иеронима проживавшие в келлиях близ мон-ря. По благословению о. Иеронима и о. Макария рус. иноки приобретали и восстанавливали обветшавшие греч. келлии: были отстроены Иоанно-Златоустовская, свт. Николая Чудотворца («Белозерка»), Свято-Троицкая (мон-рь Хиландар), Георгиевская Керасийская (Лавра прп. Афанасия), ап. Андрея Первозванного и равноап. Нины (мон-рь Ставроникита).

К нач. XX в. на Афоне существовали следующие рус. келейные обители (а также каливы, имевшие параклисы, но не считавшиеся келейными обителями). К Вел. Лавре были приписаны: 2 келлии во имя св. Иоанна Предтечи, 2 — в честь Покрова Пресв. Богородицы, 2 — во имя свт. Иоанна Богослова, 3 келлии во имя вмч. Георгия, келлии во имя вмч. Артемия, в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», Рождества Пресв. Богородицы, прп. Макария, Георгиевская, Рождества Христова, свт. Иннокентия, всех Афонских святых, Успенская, Преображенская, Архангельская, Артемиевская, свт. Николая, Всех святых, Введенская. К Ватопедскому мон-рю были приписаны обители: Живоносного Источника, св. Иоанна Предтечи; к Иверскому мон-рю — ап. Иоанна Богослова, свт. Иоанна Златоуста, преподобных Петра и Онуфрия, Положения пояса Пресв. Богородицы, свт. Николая Чудотворца, прор. Илии, св. Иоанна Предтечи; к Хиландарскому мон-рю — свт. Иоанна Златоуста, ап. Иоанна Богослова, 2 келлии во имя св. Иоанна Предтечи, Свято-Троицкая, свт. Николая Чудотворца, св. Игнатия Богоносца, Благовещенская, Трехсвятительская; к Дионисиату — Введенская; к Кутлумушскому мон-рю — вмч. Варвары, Иверская, свт. Николая, св. мучеников Феодора Тирона и Феодора Стратилата; к Пантократору — во имя 12 апостолов, прп. Саввы Освященного, свт. Димитрия Ростовского, Сретенская, 2 келлии во имя свт. Николая Чудотворца, Рождества Пресв. Богородицы, Успенская, свт. Митрофана Воронежского, свт. Тихона Задонского, Благовещенская, прп. Сергия Радонежского, в честь иконы Божией Матери «Скоропослушница»; к Ксиропотаму — прор. Илии и Успенская; к Каракалу — Кресто-Воздвиженская; к Филофею — Георгиевская, Вознесенская, Преображенская, свт. Николая Чудотворца, прп. Евфимия Великого, Рождества Пресв. Богородицы; к мон-рю Симонопетра — Благовещенская; к мон-рю Ставроникита — Покровская, Свято-Троицкая, сщмч. Климента, в честь Казанской иконы Божией Матери, Архангельская, Трехсвятительская, Рождества Пресв. Богородицы, Введенская, св. Иоанна Предтечи, Успенская, во имя ап. Андрея Первозванного и равноап. Нины; к Григориату — свт. Николая Чудотворца.

На Афоне и в России были известны подвижнической жизнью настоятели Андреевского скита архимандриты Феодорит и Иосиф, настоятели Ильинского скита архимандриты Паисий и Гавриил, настоятель Иоанно-Златоустовской келлии (Хиландарского мон-ря) иеросхим. Кирилл, настоятель Свято-Троицкой келлии (Хиландарского мон-ря) иеросхим. Нифонт, настоятель Вознесенской келлии (Филофеевского мон-ря) иеросхим. Антоний, настоятель Иоанно-Златоустовской келлии (Иверского мон-ря) иеросхим. Константин. Согласно омологии (купчей крепости) на приобретение келлии, права ее настоятеля (старца) после кончины переходили к преемникам. Благодаря этому рус. келлии, имевшие большое братство, оставались всегда в руках русских. Под покровительством Пантелеимоновой обители, имевшей своего представителя (антипросопа) в афонском киноте и использовавшей свой голос в защиту интересов всех рус. афонцев, рус. келейные обители были защищены от нападок и претензий господствующих греч. мон-рей. После кончины о. Иеронима и о. Макария рус. келейные обители решили объединиться для взаимной поддержки, оказания помощи бедным рус. келлиотам и отшельникам, ведения миссионерской деятельности. В этих целях в 1896 г. рус. келлиотами было основано Братство рус. обителей (келлий), поддержанное рус. правительством через консульство в Салониках и посольство в К-поле. Братство, боровшееся за сохранение прав монахов-негреков на Афоне, прекратило существование в 30-х гг. XX в.

Рус. афонцы жили по преимуществу в общежительных мон-рях, скитах и келлиях, строгих отшельников было немного. В 40-х гг. XIX в. в пещере близ Ватопеда подвизался рус. схим. Севастиан, в пустыне под Хиландаром — украинец схим. Салафиил, на Каруле — рус. архим. Онуфрий. Благодаря заботам и материальной помощи о. Иеронима число рус. иноков на Каруле к 90-м гг. XIX в. увеличилось до 12 чел.

Рус. насельники Пантелеимоновой обители оставались российскими подданными и находились в ведении российского посольства в К-поле, платя ежегодную подушную подать (харадж) тур. правительству в размере 6 р. Хотя святогорским канонизмом 1876 г. афонские монахи, «какого бы рода и народности они ни были», объявлялись «верными подданными могущественной Оттоманской империи», подданство это было номинальным, а канонизм, хотя и был введен в свод тур. законов, никогда не выполнялся. Пантелеимонов мон-рь пользовался покровительством рус. имп. дома и правительства в лице российских послов в К-поле. Особую помощь рус. афонцам оказывали гр. Н. П. Игнатьев (посол в 1864–1877) и А. И. Нелидов (посол в 1882–1897). Обитель получала большую поддержку и от российских консулов в Салониках (А. Е. Лаговского, К. Н. Леонтьева, Н. Ф. Якубовского, М. К. Ульянова, М. А. Хитрово, А. А. Якобсона, Н. А. Иларионова и др.).

К нач. XX в. на Афоне подвизались ок. 4800–5000 рус. иноков, в то время как греч. насельников было ок. 3900–4000 чел. К 10-м гг. XX в. в Пантелеимоновом мон-ре насчитывалось более 1900 чел. (с насельниками Нов. Фиваиды), в Андреевском скиту — ок. 500, в Ильинском скиту — ок. 300 чел. Рус. келлиотам (ок. 1200 чел.) принадлежало свыше 70 афонских келлий. В нек-рых из них (Иоанно-Златоустовской, Благовещенской, Иоанно-Богословской Хиландарского мон-ря) проживало по общежительному уставу по 70–100 чел. братии. Согласно сведениям, предоставленным в 1913 г. для Русского консульства в Салониках А. А. Павловским (составителем путеводителей, в т. ч. по Афону), рус. монахам принадлежали также 187 калив, в к-рых подвизались те, кто избрал не общежительный, а пустынный образ жизни; бо?льшая часть этих пустынников получала денежную и продовольственную помощь из Русского мон-ря.

2 нояб. 1912 г., в ходе 1-й Балканской войны, на Афонский п-ов высадился греч. десант, королевским декретом над мон-рями был установлен контроль военных властей. Летом 1913 г. греч. войска заняли Пантелеимонов мон-рь, однако по требованию рус. правительства вскоре оставили обитель. Мирная конференция в Лондоне (май 1913) одобрила предложение России о сохранении Афоном своего автономного положения под протекторатом 6 правосл. гос-в (России, Греции, Румынии, Болгарии, Сербии, Черногории). В ответ представители 17 греч. афонских мон-рей направили на конференцию открытое письмо с протестом против плана автономии и всеправосл. статуса Св. Горы, письмо содержало также предложение изъять Афон из юрисдикции К-польского Патриарха и присоединить к Элладской Церкви. За интернационализацию Афона выступало Братство рус. обителей, к-рое обратилось в МИД России с просьбой вывести из-под власти греч. мон-рей хотя бы рус. «малые обители», что не было осуществлено.

В период напряженных споров о будущем Афона положение рус. святогорцев осложнилось движением имяславцев, главным апологетом к-рого с 1912 г. был насельник Андреевского скита иеросхим. Антоний (Булатович). В янв. 1913 г. братия Андреевского скита сместила с должности настоятеля игум. Иеронима, не разделявшего взгляды иеросхим. Антония, и избрала настоятелем архим. Давида, приверженца имяславия. В февр. 1913 г. иеросхим. Антоний, архим. Давид и все «единомысленные с ними» были запрещены в служении афонским кинотом. 18 мая 1913 г. по поручению Святейшего Синода РПЦ архиеп. Сергий (Страгородский) составил послание с подробным опровержением имяславия. Приверженцы имяславия отказались принять как послания Синода, так и постановления афонского кинота и К-польского Патриарха. В условиях Балканских войн и споров о буд. статусе Св. Горы российский МИД счел необходимым, срочно разрешить конфликт: в июле 1913 г. имяславцы (833 чел.) были депортированы из Пантелеимонова мон-ря и Андреевского скита в Одессу. 40 чел., обвиненных в уголовных преступлениях, были заключены в тюрьму, остальные «в мирском одеянии» отправлены «для водворения на родину». Указом Синода от 24 авг. 1913 г. иноки, не принявшие послания Святейшего Синода, запрещались в священнослужении и Причащении Св. Тайн. В послании к Синоду РПЦ Патриарх Герман V выразил пожелание, чтобы изгнанные монахи даже в случае раскаяния не могли быть возвращены на Св. Гору.

В 1914 г. в связи с началом первой мировой войны тур. правительство закрыло проливы и традиц. связь рус. афонских обителей с Россией через Чёрное м. и Одессу прервалась. В 1914/15 г. рус. правительство мобилизовало на фронт часть рус. святогорцев (из Пантелеимонова мон-ря было отправлено 90 иноков, монахи служили в лазаретах, а иеромонахи состояли при походных церквах, совершая богослужения), что породило среди греч. насельников мнение о том, что Россия посылала на Афон для русификации обителей переодетых в монашеские облачения солдат. В 1917 г. рус. афонцы оказались полностью отрезаны от России, поступление средств и пополнение братии прекратилось, в рус. обителях начался голод. Отчаянные попытки добыть продовольствие не приносили успеха, в окт. 1917 г. купленный в складчину в Египте «александрийский груз», к-рый состоял в основном из зерна на глазах у монахов утонул в Эгейском м. Это было расценено как Божие наказание за проведенные в Пантелеимоновом мон-ре молебствия о даровании в войне победы Временному правительству.

Д. Б. Кочетов

Русско-афонские связи в XVIII–XIX вв.

В кон. XVII в. из-за русско-тур. войны активные связи России с Афонjv вновь были прерваны. Только в 1707 г. в Москву к царю Петру I с просьбой о помощи прибыл игум. Пантелеимоновой обители Варлаам. Ему были выданы из царской казны щедрые пожертвования для обители, в т. ч. книги. В 1712 г. игум. Варлаам снова был в Москве с той же целью. В 1720 г. Москву посетил его преемник игум. Киприан, получивший милостыню деньгами, церковной утварью и книгами. В 1-й пол. XVIII в. продолжались паломничества из России на Афон. В 1707–1709 гг. в Иерусалиме, на Синае и на Афоне побывал иером. черниговского Борисоглебского мон-ря Ипполит (Вишенский), в 1723–1745 гг. по святым местам Востока и по Афону странствовал воспитанник Киево-Могилянской академии Григорович-Барский.

После петровских реформ, и в особенности, секуляризации церковных имуществ 1764 г., усилилась миграция сначала в Молдавию, а оттуда на Афон рус. иноков, стремившихся проводить строгую монашескую жизнь. В 1-й пол. XVIII в. в Молдавии поселился схим. прп. Василий, основатель Мерлополянского скита и духовный наставник прп. Паисия (Величковского). Прп. Василий неоднократно покидал скит для посещения Афона. В 1746 г. на Св. Гору ушел и прп. Паисий, где был пострижен в монахи своим учителем. Прп. Паисий поселился в уединенной каливе неподалеку от мон-ря Пантократор, через нек-рое время вокруг него собралась монашеская община. В 1757 г., когда она стала многочисленной, старец вместе с учениками получил разрешение перейти в заброшенную Ильинскую келлию, преобразованную им в общежительный скит. Для духовного руководства братией старец Паисий обратился к творениям святых отцов об «умном, внутреннем делании». Так на Афоне возникла школа старца Паисия по изучению, переводу и переписыванию святоотеческих творений, к-рая продолжила свою деятельность в мон-рях Драгомирна, Секул и Нямецком (совр. Румыния).

Опытно познав на Св. Горе и в молдав. обителях школу старчества и аскетического делания под рук. прп. Паисия и его учеников, мн. рус. иноки в кон. XVIII в. вернулись в Россию и поселились в Брянских и Рославльских лесах. Среди них — насельник афонского Ильинского скита иером. Клеопа I, восстановивший основы старчества в Островской Введенской пуст., схим. Афанасий (Охлопков), посланный прп. Паисием к С.-Петербургскому митр. Гавриилу (Петрову) со слав. переводом «Добротолюбия», иером. Клеопа II, подвизавшийся в Белобережской пуст. и Валаамском мон-ре, прп. Феодор Нямецкий, прп. Феодосий (Маслов), возобновивший по афонскому уставу Молченскую Софрониеву пуст., а также наставники оптинских старцев прп. Льва (Наголкина) и прп. Макария (Иванова) — прп. Василий (Кишкин) и прп. Афанасий (Захаров). В новосозданных и восстановленных обителях ученики прп. Паисия вводили афонский устав и возрождали традицию аскетического делания. К сер. XIX в. мон-ри, придерживавшиеся аскетической школы прп. Паисия (Величковского), располагались в 30 епархиях, в т. ч. Московской, Орловской, Калужской, Тульской, Новгородской.

В XVIII в. продолжалась традиц. материальная помощь Российского гос-ва афонским мон-рям, ее размеры и сроки выплат были строго регламентированы по инициативе Петра I. 29 апр. 1725 г. имп. Екатериной I был издан указ, подписанный еще Петром (но не вступивший тогда в силу), согласно к-рому все просители пожертвований переводились из ведения Коллегии иностранных дел в ведение Синода. 27 окт. 1735 г. имп. Анна Иоанновна установила Палестинские штаты — фонд, из к-рого ежегодно вост. Патриархам и мон-рям, в т. ч. афонским, выплачивались пособия, представители Патриархов и обителей приезжали за пособиями в Россию раз в 5 лет. Указом Синода в 1742 г. была введена единообразная дача милостыни афонским мон-рям: московская Синодальная контора обязывалась выдавать Ватопедскому мон-рю 100 р. в год, Вел. Лавре, Хиландарскому, Зографскому, Григориату, Павловскому, Иверскому, Пантелеимонову мон-рям, Эсфигмену, Дионисиату и Филофею — по 35 р. в год. В XVIII в. из-за русско-тур. войн эти суммы поступали нерегулярно, в XIX в. деньги мон-рям выплачивались аккуратно, в т. ч. за прошедшие годы. Так, в 1837–1839 гг. Эсфигмену за 70 лет было выплачено 2100 р., Дионисиату за 5 лет — 150 р., Григориату и мон-рю Св. Павла за 20 лет — по 600 р., Хиландарскому мон-рю за 24 года — 720 р. и др. Кроме того, в XVII–XVIII вв. рус. цари посылали на Афон «заздравные» и «заупокойные» милостыни.

В XVIII в. вышло неск. правительственных распоряжений, ограничивавших деятельность в России просителей из слав. мон-рей, тогда как представителям греч. обителей предоставлялись льготы. Наиболее активно в XVIII в. Россия помогала Ватопеду и Иверскому мон-рю. На жаловании царской казны находилось подворье Иверского мон-ря в России — московский греч. Никольский мон-рь (в 1766 мон-рь поступил в ведение Синода). Мон-рь в XVIII в. получил жалованную грамоту о ежегодной выдаче 500 р. на пропитание братии, ему принадлежали дача с землей в Клинском у. и озеро в Рузском у. Московской губ. К XIX в. в России на содержании гос. казны находились 2 греч. мон-ря — Никольский в Москве и Екатерининский в Киеве. Указом имп. Елизаветы Петровны от 13 мая 1754 г. за милостыней в Россию разрешалось беспошлинно приезжать братии афонского мон-ря Св. Павла. Щедрые пожертвования собрали в России в 1805–1806 гг. архим. Григориата Никита, в 1847 г. в С.-Петербурге игум. Эсфигмена Агафангел, в 1864–1865 гг. в Сибири игумен Кастамонита.

Рус. афонские иноки с нач. XVIII в. до 40-х гг. XIX в. не пользовались поддержкой России. По словам А. А. Дмитриевского, «русское правительство, духовное и светское, смотрело на выходцев из России, удалявшихся на Св. Гору ради подвигов благочестия, как на своевольников и дезертиров и дозволяло обратный въезд в Россию не иначе, как в том звании, в каком они выезжали из нее» (С. 376). Для сохранения сана на территории Российской империи для приезжавших с Афона рус. иноков требовалось предварительное разрешение Святейшего Синода. Материальная помощь русским на Афоне осуществлялась в основном частными лицами из России. Посетивший Русик в 1835 г. иером. Аникита (Ширинский-Шихматов) намеревался по возвращении в С.-Петербург способствовать организации гос. поддержки Пантелеимоновой обители из России, но сопротивление греч. братии Русика и кончина самого иером. Аникиты помешали осуществлению этого плана. С 40-х гг. XIX в. по благословению иеросхим. Иеронима (Соломенцева) в Россию для сбора пожертвований приезжали насельники Пантелеимонова мон-ря. С 1862 г. со святынями обители (частицами от Креста Господня, мощей вмч. Пантелеимона и др. святых) в России собирал пожертвования прп. Арсений (Минин). С 1867 г. святыни находились для поклонения в московском в честь Богоявления Господня мон-ре, впосл. были помещены в открывшейся при Богоявленском мон-ре часовне вмч. Пантелеимона. Были созданы подворья Пантелеимонова мон-ря в Одессе, С.-Петербурге, Москве, Таганроге, Новороссийске и Сухуми. Своими воззваниями и письмами о. Иероним привлек к Афону благотворителей в России, причем пожертвования поступали как в Русик (от вятских купцов Г. Чернова и И. Стахеева, вологодского купца Е. Шучева, петербургского купца С. М. Комарова, тульских купцов Сушкиных и др.), так и в др. мон-ри (в 1846 Комаров пожертвовал серебряную ризу на икону Божией Матери «Предвозвестительница» в Зографский мон-рь, в 1857 г. гр. Д. Н. Шереметев — сребропозлащенные ризы на иконы собора Ватопедского мон-ря). В 1864 г. г-жа Бабарыкина завещала афонским мон-рям богатое пособие — 29 тыс. р., помимо церковной утвари. Для распределения этого вклада по просьбе митр. Исидора (Никольского) еп. Порфирий (Успенский) составил список нуждающихся в помощи обителей, указав 13 мон-рей и 11 скитов.

Во 2-й пол. XIX в. рус. правительство изменило отношение к соотечественникам на Афоне, к-рым стали оказывать покровительство члены рус. имп. дома. В 1845 г. состоялось посещение Афона вел. кн. Константином Николаевичем — событие, благоприятно повлиявшее на положение рус. братии в Пантелеимоновом мон-ре. В связи с приездом члена имп. дома было возбуждено ходатайство перед К-польским Патриархом о преобразовании Серайской келлии в рус. скит во имя ап. Андрея. В авг. 1849 г. на Афон прибыли рус. посол в Османской империи В. П. Титов, настоятель посольской церкви архим. Софония и камергер имп. двора А. Н. Муравьёв, стараниями к-рых келлия была преобразована в Андреевский скит. В память о посещении вел. князем Афона один из параклисов в Покровском корпусе Пантелеимонова мон-ря был освящен во имя равноап. Константина и Елены. Неизменную помощь рус. насельникам оказывали рус. послы в К-поле гр. Игнатьев, в 1866 г. впервые посетивший Русик, Андреевский и Ильинский скиты, и Нелидов. В июне 1867 г. на Афон побывал находившийся в учебном плавании по Средиземноморью вел. кн. Алексей Александрович, 16 июня заложивший первый камень в основание Андреевского собора скита. В июне—июле 1867 г. Афон впервые посетил рус. архиерей — находившийся на покое бывш. еп. Полтавский Александр (Павлович). В Пантелеимоновом мон-ре он освятил придельный храм во имя св. кн. Александра Невского, в Ст. Русике заложил новый корпус с церковью, участвовал в богослужениях в др. мон-рях. В авг. 1881 г. Афон посетил вел. кн. Константин Константинович.

В авг. 1875 г. наместник Кавказа вел. кн. Михаил Николаевич разрешил насельникам Пантелеимонова мон-ря основать в Абхазии Ново-Афонский мон-рь, 10 июня 1880 г. вел. князь побывал в мон-ре, в память о своем приезде он оставил в обители серебряную лампаду с надписью. В 1888 г. Ново-Афонский мон-рь посетил имп. Александр III с семьей. Афонские монахи также основали на Кавказе Закубанскую Михаило-Афонскую пуст. (1883), Александро-Афонский Зеленчукский мон-рь (1889), Второ-Афонский мон-рь (1904). В 1879 г. святогорским инокам был разрешен въезд в Россию «без предварительных сношений со Святейшим Синодом», лишь с паспортом, выданным рус. консульством в К-поле.

И. З. Якимчук

Русские иноки на Афоне в XX в.

Рус. святогорцы воздерживались от политических выступлений в связи с Октябрьской революцией 1917 г. и начавшейся после нее гражданской войной в России. В 1919 г. на призыв архиеп. Анастасия (Грибановского) «подать свой голос в защиту угнетенного большевизмом народа» настоятели 3 крупнейших рус. обителей (Пантелеимоновской, Андреевской и Ильинской) ответили, что «едва ли в данном случае найдемся в состоянии произнести влиятельное слово к вразумлению наших соотечественников».

В нач. 20-х гг. XX в. Пантелеимонов мон-рь лишился всех своих подворий в России, Ново-Афонский мон-рь был закрыт в 1924 г., братия подворий и Нов. Афона была разогнана и не получила разрешения вернуться на Афон. К-польское подворье Пантелеимонова мон-ря, отобранное в начале войны турками, было возвращено мон-рю по окончании войны, но оказалось полностью расхищенным, подворье в Салониках, пострадавшее от пожара в 1917 г., было продано за небольшую сумму в 1919 г. В 1924 г. мон-рь остался без метохов каламарийского, сикийского и кассандрийского, отобранных греч. правительством для размещения беженцев из Турции. Испытывая значительные материальные затруднения, Пантелеимонова обитель была вынуждена продавать церковную утварь, облачения, иконы, хозяйственный инвентарь. Из-за скудости во всем и частых болезней смертность в обители достигала 50 чел. в год, число братии с каждым годом сокращалось, несмотря на то что в 20-х гг. XX в. в мон-ре приняли постриг мн. эмигранты — бывш. офицеры и рядовые Добровольческой армии, а также гражданские лица, преимущественно оказавшиеся в галлиполийском лагере. Одновременно пришли в упадок монастырские мастерские и промыслы, созданные для обслуживания паломников. Были проданы принадлежавшие мон-рю суда, а также нек-рая часть греч. собрания рукописей монастырской б-ки.

Гонения на Русскую Церковь не позволяли церковному руководству уделять должное внимание рус. зарубежным святыням, однако уже на Поместном Соборе Русской Церкви 1917–1918 гг. прозвучала тревога за судьбу рус. святогорцев. После 1917 г. все решения и международные договоры, связанные со статусом Св. Горы, состоялись без участия России. Тем не менее и в них было предусмотрено сохранение прав и свобод насельников-негреков. Так, согласно 123-й ст. Севрского договора между странами Антанты и Грецией (10 авг. 1920), Греция обязывалась «признавать и хранить традиционные права и свободы, которыми пользуются негреческие монашеские общины на Афоне, согласно 62-й ст. Берлинского трактата от 13 июля 1878 г.». Севрский договор не был ратифицирован, но его постановления о национальных меньшинствах, в частности на Афон, вошли в Лозаннский мирный договор от 24 июля 1923 г., к-рый был зарегистрирован Лигой Наций 5 сент. 1924 г. и 26 сент. взят Лигой под ее гарантию. 1-я ст. договора гласит: «Греция обязуется признавать постановления статей от 2 до 8 (о меньшинствах.— И. Я.) этой главы как основной закон, так что никакой закон и никакие правила, никакой официальный акт не могут быть в противоречии или в несогласии с этими постановлениями» (Цит. по: Просвирнин. № 4. С. 15). На деле же греч. правительство в сложной международной обстановке 20-х гг. XX в. предприняло ряд действий по эллинизации Афона.

Принятая в мае 1924 г. «Уставная хартия Св. Горы Афонской» («Новый канонизм»), к-рая якобы «вытекает из императорских хрисовулов и типиконов, патриарших сигиллиев, султанских фирманов, действующих Главных канонизмов и древнейших монашеских уставов и порядков» (ст. 188), содержала тем не менее ряд статей, нарушавших древнюю практику. Согласно 6-й ст., «все обитающие на Святой Горе монахи, какой бы они ни были национальности, считаются приобретшими греческое подданство»; согласно 8-й ст., «представитель Греческого государства на Святой Горе заботится и через свои органы приводит в исполнение решения монастырей и Священного кинота, поскольку они приняты согласно настоящему Уставу».

Согласно международным и каноническим постановлениям о Св. Горе, ее насельники независимо от их национальности никогда не рассматривались как обыкновенные подданные гос-ва, в пределах к-рого находился Афон. Св. Гора всегда была вполне автономной в своей внутренней жизни, прием в мон-рь был внутренним делом каждой обители, в него не вмешивались ни кинот, ни К-польский Патриарх, ни тем более светская власть. За всю историю святогорского монашества светские правители, даже визант. императоры, не имели на Афоне своих постоянных представителей, для решения сложных вопросов направлялся временный экзарх.

В новом Уставе в отличие от прежнего не было раздела о гарантиях пополнения негреч. мон-рей и принятия в них новых монахов. Подразумевалось, что этот вопрос должны решать светские греч. власти, ведающие визами и паспортами. Тем самым была создана возможность чинить препятствия паломничеству из слав. стран и приезду из них послушников и иноков в слав. мон-ри на Афоне.

В Уставе был закреплен также ряд положений, ставивших негреч. обители в неравноправное положение по отношению к греч. Согласно ст. 13 Лозаннского договора, «монахи Афонской горы, какова бы ни была страна их происхождения... будут пользоваться без всякого исключения полным равенством прав и прерогатив». В § 4 ст. 7 договора записано: «Не будет предписано никакого ограничения против свободы употребления какого бы то ни было языка... как в религии, периодической печати и в изданиях всякого рода, так и на публичных собраниях». § 5 той же статьи гласит, что «меньшинства могут в судах пользоваться своим языком как устно, так и письменно». В ст. 8 указывается, что «греческие подданные, составляющие меньшинство по национальности, вере и языку, могут на свои средства основывать, управлять и контролировать благотворительные, религиозные и социальные учреждения, школы и другие воспитательные заведения с правом свободного пользования здесь своим языком» (Там же. С. 10). Новый афонский Устав ввел совершенно иные предписания. По ст. 180 Устава, на Афоне может быть только одна типография — греч., абсолютное право учреждения к-рой имеет кинот. По ст. 182, «каждый монастырь обязательно и безоговорочно должен посылать в Афонскую церковную школу в Карее из числа монахов или послушников по крайней мере двоих учеников» и «никакой монастырь не может отказаться от взноса соответствующей суммы на содержание школы, который будет определяться на основании его экономического положения». Кроме того, «посылка монахов или подчиненных для обучения за пределы Святой Горы, если прежде они не закончили Афонскую школу, категорически запрещается». Офиц. языком на Афоне стал только греч. (ст. 26). В ст. 187 записано: «Всякое распоряжение, противоречащее настоящему Уставу, не может иметь силы на Святой Горе» (Там же). Тем самым были отменены все прежние уставы и типики, а вместе с ними, разумеется, и прежние права слав. мон-рей. 9-я ст. Устава обязывает обители вместо своих традиц. типиков составить новые правила, подлежащие утверждению и надзору кинота, состоящего из греч. большинства (17 представителей от греч. и по одному от рус., болг. и серб. мон-рей). Устав ограничил власть настоятеля мон-ря и передал в ведение кинота утверждение важнейших решений всех органов монастырского самоуправления.

Представители Пантелеимонова мон-ря, понимая опасность нового Устава, ущемлявшего права рус. иноков, уклонились, несмотря на угрозы, от обсуждения Устава и не подписали его. Лишь в 1940 г., в период диктатуры И. Метаксаса, Пантелеимонов мон-рь согласился исполнять предписания «Нового канонизма» как существующего гос. законоположения, но представители мон-ря под ним все же не подписались.

Принятие «Нового канонизма» позволило продолжить подчинение Св. Горы светским властям Греции. 10 сент. 1926 г. греч. правительство издало закон «Об утверждении Устава Святой Горы». Согласно этому закону, все афонские монахи независимо от их национальности, должны были считаться подданными Греческого гос-ва, а лица, не имеющие греч. подданства, не могли быть приняты в афонские мон-ри. При этом лица негреч. национальности могли получить право на греч. подданство лишь по прошествии не менее 10 лет проживания в стране. Правительством был назначен афонский губернатор, подчинявшийся МИД Греции, на к-рое была возложена обязанность охранять гражданский порядок на Афоне и следить за точным исполнением «Нового устава» (ст. 3). Этим законом фактически был закрыт въезд и поселение славян в слав. мон-рях на Афоне. Пантелеимонов мон-рь неоднократно протестовал против попрания своих прав «Новым уставом» и против фактического запрещения въезда на Св. Гору новых иноков-негреков. Однако обращения в кинот, к К-польскому Патриарху, к греч. правительству и в Лигу Наций (1931) не дали никаких результатов.

К-польский Патриарх решил провести на Афон в 1932 г. Предсоборное всеправосл. совещание (Просинод), приглашения были разосланы всем автокефальным правосл. Церквам, в т. ч. РПЦ. Однако Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергий (Страгородский) решил воздержаться от участия в Просиноде; К-польский Патриарх в то время рассматривал Русскую Церковь как неорганизованную церковную массу, не имеющую канонического возглавления, и рус. представители не имели бы решающего голоса на Просиноде. Вслед за Русской Церковью от участия в Просиноде отказались Сербская, Румынская, Кипрская и Элладская Поместные Церкви.

Между тем число рус. иноков на Афоне продолжало сокращаться: в 1920–1945 гг. число насельников Пантелеимонова мон-ря уменьшилось с 800 до 215 чел., в Андреевском скиту — со 150 до 45, в Ильинском скиту — со 160 до 52, в рус. келлиях — с 1000 до 200 чел. Принудительное огречивание и притеснения со стороны греч. властей углубляли недовольство рус. монахов, к-рое стало причиной отдельных случаев коллаборационизма рус. афонитов с немцами, оккупировавшими Грецию во время второй мировой войны. Салоникский трибунал в 1945 г. постановил поразить в гражданских правах группу болг. и рус. монахов, в т. ч. Василия (Кривошеина), Софрония (Сахарова) (существует мнение, что этот судебный процесс был инструментом политики эллинизации).

В 1945 г. настоятель Пантелеимонова мон-ря архим. Иустин направил на имя Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I послание с просьбой принять рус. святогорцев под свое духовное покровительство. К посланию был приложен подробный меморандум о положении рус. обителей на Афоне, о международном положении Св. Горы и о желательных путях разрешения афонской проблемы в интересах рус. обителей и всей Св. Горы. С этого времени началась борьба РПЦ за сохранение рус. присутствия на Афоне. Не вторгаясь в область суверенного администрирования Греции, Русская Церковь неоднократно указывала на самобытное положение иноков разных национальностей на Св. Горе, на исторически складывавшиеся льготы, к-рые предусматривали освобождение афонских мон-рей от значительных гос. налогов и таможенных сборов, ходатайствовала о свободном доступе в обители всех стремящихся к иночеству, а также о свободном посещении Афона учеными и паломниками всех национальностей.

Совещание Глав и представителей автокефальных правосл. Церквей в связи с празднованием 500-летия автокефалии РПЦ (5–18 июля 1948, Москва) призвало «всех православных Предстоятелей обратиться к своим правительствам за содействием об улучшении положения афонских монахов негреческой национальности путем переговоров с правительством Греции» (Деяния Совещания. Т. 2. С. 358–359). Совещание, опираясь на международные договоры и освященные веками традиции, заявило о необходимости восстановить и гарантировать права афонского монашества. Всероссийские Патриархи неоднократно обращались к К-польским Патриархам, Афинским Архиепископам и греч. правительству в связи с бедственным положением русских на Афоне. Патриарх Алексий I в послании К-польскому Патриарху Афинагору (Спиру) от 7 марта 1953 г. предложил незамедлительно урегулировать афонскую проблему, однако ни от К-польской Патриархии, ни от греч. правительства ответов не последовало. 12 марта 1957 г. Московский Патриархат обратился в МИД Греции и к Патриарху Афинагору с просьбой дать санкцию на приезд и вступление в братство Пантелеимонова мон-ря 10 чел., 5 марта 1958 г. Патриарх Алексий I в послании к Патриарху Афинагору повторил эту просьбу. В письме от 20 нояб. 1958 г. Патриарх Афинагор привел перечень документов, к-рые должен представить в греч. гос. инстанции желающий поселиться на Афоне. Между тем политика эллинизации афонских мон-рей продолжалась, а греч. газеты писали, что рус. святогорцы якобы не желают принимать новых монахов из России.

К 1956 г. в 20 мон-рях, скитах и келлиях Афона проживал 1491 монах, что в 5 раз меньше, чем в 1903 г. Из них греков — 1290 чел., русских — 62 (почти в 57 раз меньше, чем в 1903), болгар — 17, сербов — 28, румын — 94.

Рус. афониты обращались за помощью не только к Московскому Патриархату. Рус. святогорским монахам был разрешен сбор средств в Сербии. В 50–60-х гг., поддержку афонским обителям оказывали рус. эмигрантские структуры, в т. ч. церковные. В 1956 г. в Париже было получено письмо с Афона, в к-ром описывалось бедственное положение рус. иноков, ответом на это письмо стало создание Ассоциации друзей Афона при Архиепископии правосл. рус. церквей в Зап. Европе (К-польский Патриархат). О письме рус. святогорцев стало известно и в Греции, в результате настоятелям 3 крупнейших рус. обителей пришлось в опровержение послания написать о своей вполне благополучной жизни.

В 1958 г., после кончины архим. Иустина, управление Пантелеимоновым мон-рем принял схиархим. Илиан (Сорокин). Из его письма от 11 нояб. 1959 г. на имя председателя ОВЦС МП выяснились все усиливающиеся трудности, переживаемые рус. афонским братством: мон-рь пришел в полный упадок, в нем осталось всего 50 чел., самому молодому из к-рых было 54 года, большинство — 70- и 80-летние старцы (Архив ОВЦС МП. 1959. Ф. № 9). Неоднократно взывали о помощи к Русской Церкви иноки и др. рус. обителей Афона: настоятель келлии в честь Воздвижения Честного Креста Господня иеросхим. Афанасий, настоятель келлии во имя арх. Михаила архим. Евгений, настоятель Ильинского скита архим. Николай.

В 1959 г. в Пантелеимоновом мон-ре случился пожар, в результате к-рого сильно пострадала б-ка. При тушении пожара от воды погиб карточный каталог собрания и пришел в негодность уникальный фонд греч. старопечатных книг XV–XIX вв. Оказать обители материальную помощь удалось лишь благодаря тому, что в том же году представителям Московского Патриархата разрешили совершить паломничество на Афон в связи с проведением в Фессалонике юбилейных торжеств по случаю 600-летия со дня кончины свт. Григория Паламы. Однако уже в 1961 г. греч. правительство не разрешило въезд на Св. Гору делегации РПЦ, принимавшей участие в работе Всеправославного совещания на о-ве Родос и желавшей поклониться святыням Афона. В греч. печати продолжались нападки на рус. святогорцев, греч. власти начали преследовать рус. монахов, получавших письма и посылки с Родины. Единственной формой помощи рус. насельникам Афона были посылки, отправлявшиеся через Московскую Патриархию. В связи с пожарами в Пантелеимоновом мон-ре и Андреевском скиту 13 нояб. 1962 г. через посольство СССР в Греции в обе обители были посланы денежные переводы по 75 тыс. греч. драхм, а в Пантелеимонов мон-рь был направлен грузовой автомобиль. Паломнические поездки представителей РПЦ на Афон были очень редки.

Новые шаги к восстановлению связей Русской Церкви со Св. Горой были предприняты в связи с празднованием 1000-летия Вел. Лавры. В послании К-польскому Патриарху от 20 мая 1963 г. Патриарх Московский и всея Руси Алексий I призвал Предстоятеля К-польской Церкви употребить свой авторитет, для того чтобы вернуть Св. Горе ее общеправосл. значение. Вопрос о положении святогорского монашества с особой серьезностью был поднят на совещании в Лавре св. Афанасия 24 июня 1963 г., в к-ром участвовали Патриархи К-польский Афинагор, Сербский Герман, Румынский Юстиниан, Болгарский Кирилл и представитель Патриарха Московского и всея Руси архиеп. Ярославский и Ростовский Никодим (Ротов), а также представители от др. правосл. Церквей. Главным результатом совещания стало заявление К-польского Патриарха о гарантированном приеме в святогорские обители всех монахов, направленных на Афон Предстоятелями Поместных Церквей. 14 окт. 1963 г. Московская Патриархия послала Патриарху Афинагору список из 18 лиц, ожидавших разрешения на поселение в Пантелеимоновом мон-ре, в июле 1964 г., после повторного обращения Патриарха Алексия I, разрешение на въезд в Пантелеимонов мон-рь получили 5 чел., в июле 1966 г. 4 из них выехали на Афон, в 1967 г. один по болезни вернулся на родину.

Число братии Русика продолжало уменьшаться. Огромный урон мон-рю наносили пожары. Наиболее опустошительным был пожар 23 окт. 1968 г., когда выгорела вся вост. часть мон-ря с 6 параклисами, сгорели гостиницы и келлии. На выгоревшей земле чудом осталась жива маслина, посаженная некогда от ростка дерева, выросшего на месте кончины вмч. Пантелеимона. В 1971 г. рус. святогорское братство пережило еще одну тяжелую утрату: после кончины последнего рус. инока Андреевского скита и прекращения рус. преемства в братии скит перешел в распоряжение своего кириархического Ватопедского мон-ря, на земле к-рого он находился. (В XIX в. рус. правительство предпринимало попытки придать Андреевскому скиту статус мон-ря, что отражено в ст. 22 Сан-Стефанского прелиминарного мирного договора, однако эти попытки окончились неудачей.) Из скита была вывезена наиболее ценная утварь и святыни; оставшись необитаемым, скит очень быстро разрушался. Ватопед долгие годы не посылал в него своих монахов, в 1982 г. руководство Ватопедского мон-ря даже рассматривало возможность передачи Андреевского скита Пантелеимонову мон-рю, но эти планы не осуществились. В ведении рус. иноков остался Ильинский скит, к-рый после смерти его настоятеля схиархим. Николая попал под влияние монахов, находившихся в общении с Русской Православной Церковью за границей. В Ильинской обители прекратилось возношение имени К-польского Патриарха, являющегося каноническим епископом Св. Горы.

В 1967 г. в Греции произошел гос. переворот, в результате к-рого к власти пришла военная хунта. 14 февр. 1969 г. греч. правительство издало в законодательном порядке постановление № 124, согласно к-рому на греч. МИД в значительной степени были возложены прерогативы высшей власти на Афоне, осуществлять к-рую должен был губернатор Афона, получивший право управлять внутренней жизнью и имуществом святогорских мон-рей. Новая система управления была подкреплена принятием решений об унизительных мерах наказания для иноков Афона в случае нарушения ими упомянутого декрета. Кинот направил протест против закона № 124 губернатору Афона, министру иностранных дел Греции, премьер-министру и Патриарху Афинагору.

Издание данного закона вызвало глубокую озабоченность всего правосл. мира. Патриарх Московский и всея Руси и Свящ. Синод РПЦ на заседании 25 апр. 1969 г. постановили осудить принятый правительством Греции «декрет № 124» как нарушающий права и древние традиции жизни мон-рей Св. Горы, в т. ч. Пантелеимонова мон-ря. Патриарх Алексий в письме от 30 апр. 1969 г. предложил Патриарху Афинагору созвать Всеправославное совещание, на к-ром можно было бы обсудить положение на Св. Горе. Этому же вопросу было посвящено совместное заявление Патриарха Болгарского Кирилла и Местоблюстителя Патриаршего Престола РПЦ митр. Пимена (Извекова) от 8 июня 1970 г., в к-ром вновь говорилось об озабоченности Болгарской и Русской Церквей «декретом № 124», а также высказывалась тревога по поводу сообщений в греч. печати о намерении правительства Греции превратить Афонский п-ов в центр международного туризма. Решительно осуждалось и вмешательство властей Греции в вопрос свободного въезда на Афон новых монахов и доступа паломников. 31 авг. 1970 г. Патриарший Местоблюститель митр. Пимен направил новое послание Патриарху Афинагору, в к-ром вновь указывал на необходимость созыва Всеправославного совещания для обсуждения вопроса об Афоне. В марте 1972 г. Патриархи Московский Пимен и Болгарский Максим направили совместное послание премьер-министру Греции Г. Пападопулосу, в к-ром призывали принять необходимые меры для восстановления нормальных условий в Пантелеимоновом и Зографском мон-рях. Копия письма была послана Патриарху Афинагору, но никакого ответа от него не последовало.

27 февр. 1970 г. на Афон выехали 2 рус. инока, получившие визы на постоянное поселение в Пантелеимоновом мон-ре. 18 янв. 1971 г. скончался схиархим. Илиан (Сорокин), 26 апр. 1971 г. настоятелем Пантелеимонова мон-ря был избран схиархим. Гавриил (Легач), как и его предшественник стремившийся к укреплению связей с РПЦ. Священноначалие Русской Церкви в свою очередь продолжало обращаться к правительству Греции и К-польскому Патриарху с ходатайствами о поселении в мон-ре иноков из России.

В 1972 г. Св. Гору посетил Патриарх Московский и всея Руси Пимен — это было первое посещение Афона Всероссийским Патриархом. 23 окт. 1972 г. на приеме в протате Св. Горы Патриарх Пимен от лица РПЦ подчеркнул, что Афон должен быть сохранен как всеправосл. монашеский центр с веками освященной независимостью, с традиц. самоуправлением. На приеме у премьер-министра Греции 19 окт. 1972 г. Патриарх Пимен выразил надежду, что иноки, желающие перейти из мон-рей Русской Церкви в Пантелеимонов мон-рь, не будут встречать противодействия со стороны офиц. греч. кругов.

В 1973 г. Патриарх Пимен дважды обращался к новоизбранному К-польскому Патриарху Димитрию с просьбой подтвердить благословение почившего Патриарха Афинагора на приезд 6 иноков в Пантелеимонов мон-рь, но снова не получил ответа. 12 нояб. 1973 г. послу Греции было передано новое совместное послание Предстоятелей Русской и Болгарской Церквей о положении Пантелеимонова и Зографского мон-рей. 4 марта 1974 г. Патриарх Пимен повторил просьбу РПЦ о поселении в мон-ре иноков из России новому президенту Греции Ф. Гизикису. 26 авг. 1974 г. Патриарх Димитрий сообщил, что 2 кандидатам из 6 предложенных Русской Церковью, дано разрешение поселиться на Св. Горе, и только один из них — нынешний настоятель Пантелеимонова мон-ря архим. Иеремия (Алёхин) — на следующий год прибыл на Афон. В результате переписки между Патриархами Пименом и Димитрием, продолжавшейся в 1975–1976 гг., было получено разрешение на поселение в Пантелеимоновом мон-ре еще 10 монахов из России. Летом 1976 г. на Афон прибыли сначала 4 монаха из Псково-Печерского мон-ря, затем еще 9 иноков. К тому времени в Пантелеимоновом мон-ре оставалось 13 насельников. В 1975 г. ушел на покой по болезни схиархим. Гавриил (Легач), настоятелем был избран архим. Авель (Македонов). В 1978 г. в связи с болезнью архим. Авель отбыл на Родину. Его местоблюстителем стал архим. Иеремия (Алёхин), через год избранный настоятелем мон-ря.

Во 2-й пол. 70-х гг. связи Пантелеимонова мон-ря с РПЦ значительно активизировались. Начиная с 1974 г. в СССР регулярно приезжал эконом и представитель Пантелеимонова мон-ря в киноте иеродиак. Давид (Цубер), что позволило более эффективно решать вопросы оказания помощи рус. афонской обители. На Пасху 1975 г. Пантелеимонов мон-рь посетила делегация РПЦ во главе с архиеп. Ростовским и Новочеркасским Владимиром (Котляровым). С этого времени паломнические поездки делегаций Русской Церкви стали совершаться ежегодно на Пасху, а затем по решению Синода РПЦ от 12 марта 1979 г. на праздник вмч. Пантелеимона. Для дальнейшего развития связей с Афоном Синод постановлением от 17 апр. 1975 г. передал Пантелеимонову мон-рю подворье Троице-Сергиевой лавры в с. Лукине (близ Переделкина), однако у мон-ря не было ни сил, ни средств для налаживания его полноценной деятельности.

В 1977 г. Русской Церковью был поднят вопрос о 10 новых кандидатах, желавших поселиться на Св. Горе. После года согласований с К-польским Патриархатом в мае 1978 г. в Пантелеимонов мон-рь прибыли 5 монахов, в т. ч. иером. Николай (Генералов), ставший впосл. представителем обители в киноте. Однако многие из новоприбывших иноков оказались не подготовленными к суровым условиям святогорской жизни и вскоре вернулись на Родину: в 1979 г. в обители числилось 27 насельников, в 1981 г. их осталось 22. Из мон-ря приходили известия о несогласии среди братии, упадке духовной жизни, нарастающем беспорядке в хозяйстве и б-ке.

В 1982 г. архим. Иеремия (Алёхин) обратился к РПЦ с просьбой прислать в Пантелеимонов мон-рь иноков, оказать обители материальную помощь, помочь наладить ведение делопроизводства в Афонском подворье в Москве. Предлагалось также создать при Свящ. Синоде РПЦ комиссию по афонским вопросам, а также исследовать исторические документы и издать к 1000-летию Крещения Руси иллюстрированный альбом о Пантелеимоновом мон-ре. В 1982 г. началось формирование очередной группы из 18 кандидатов на проживание в Пантелеимоновом мон-ре. На этот раз усилия РПЦ получили поддержку кинота Св. Горы, к-рый выступил с обращением к президенту и правительству Греции, подписанным настоятелями 20 афонских обителей, о все усиливающейся нехватке насельников в негреч. мон-рях. В 1983 г. в Пантелеимонов мон-рь из СССР была направлена исследовательская группа во главе с зам. председателя Издательского отдела МП архим. Иннокентием (Просвирниным), в состав группы входили специалисты АН СССР и ГБЛ (РГБ) А. А. Турилов, Н. Б. Тихомиров, А. В. Лебедев и от МДА В. П. Казанцев.

16 апр. 1985 г. кинот на заседании чрезвычайного двойного собрания принял обращение к МИД Греции с просьбой разрешить въезд на Афон 6 рус., а также болг. и румын. монахам. Это ходатайство возымело действие, и в марте 1987 г. в Пантелеимонов мон-рь прибыли 7 чел., в числе к-рых был нынешний духовник мон-ря иером. Макарий (Макиенко) и представитель мон-ря в киноте иером. Кирион (Ольховик). За этой группой последовали др., и ко времени визита на Афон Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II (июнь 1992) братия Пантелеимонова мон-ря насчитывала 40 чел. Постановлением правительства Москвы от 6 авг. 1991 г. в пользование московскому подворью Пантелеимонова мон-ря был передан комплекс храма вмч. Никиты, что за Яузой, где сейчас проходят испытательный срок кандидаты на постоянное проживание на Афоне. В 80-х гг. часть строений Русика и параклис, связанный с пребыванием свт. Саввы Сербского, были реставрированы по почину игумена Хиландара на общеафонские средства.

20 мая 1992 г. по требованию Синода К-польского Патриархата в присутствии его представителей — митрополитов Мелитона и Афанасия греч. полиция выдворила за пределы Св. Горы 5 монахов Ильинского скита, имевших общение с РПЦЗ. Причиной изгнания был отказ этих иноков поминать за богослужением имя К-польского Патриарха как канонического епископа Св. Горы. Просьба Святейшего Патриарха Алексия заселить опустевший скит иноками из России осталась без внимания со стороны руководства Пантелеимонова мон-ря, несмотря на то, что предложение об этом исходило со стороны губернатора Св. Горы К. Папулидиса. Скит перешел в ведение своего кириархического мон-ря Пантократор и вскоре был заселен греками. В 1992 г. по решению Ватопедского мон-ря неск. его монахов вселились в Андреевский скит, в 2001 г. в скиту проживало 5 иноков, велись активные восстановительные работы. В нач. 90-х гг. болг. Зографский мон-рь передал общине рус. монахов Предтеченскую келлию (близ арсаны), в 1998 г. община перешла в скит Нов. Фиваида. К 2002 г. численность братии Пантелеимонова мон-ря составляла ок. 50 чел. Наметились позитивные изменения в жизни мон-ря: восстановлены порядок и дисциплина, на средства жертвователей отремонтировано неск. корпусов и все храмы.

25 окт. 1995 г. в Москву был привезен список Иверской иконы Божией Матери, созданный иконописцем Ксенофонтова мон-ря иером. Лукой специально для восстановленной Иверской часовни у Воскресенских ворот Красной пл. В апр.—июне 1996 г. в Москве находилась принесенная из Пантелеимонова мон-ря глава вмч. Пантелеимона, в июле—авг. 2000 г. святыня побывала в Киеве, С.-Петербурге и Москве. Пребывание мощей вмч. Пантелеимона в России и на Украине сопровождалось многочисленными исцелениями.

15 сент. 2001 г. по распоряжению председателя ОВЦС МП митр. Смоленского и Калининградского Кирилла (Гундяева) была создана рабочая группа по Афону под председательством 1-го зам. председателя ОВЦС архиеп. Калужского и Боровского Климента (Капалина), к-рой поручено рассмотреть все вопросы, связанные с положением в Пантелеимоновом мон-ре и паломничеством на Св. Гору.

Арх.: Архив ОВЦС МП. 1959. Ф. № 9.

Ист.: [Азария (Попцов), схимон.]. Акты Русского на св. Афоне мон-ря вмч. и целителя Пантелеимона. К., 1873; Леонид (Кавелин), архим. Иерусалим, Палестина и Афон, по русским паломникам XIV–XVI вв. // ЧОИДР. Кн. 1; Совещание, 1948. Деяния; [послания Патриарха Алексия I по афонскому вопросу] // ЖМП. 1953. № 5. С. 4–8; 1969. № 5. С. 2–7; 1970. № 1. С. 4; Совместное заявление Болгарского Патриарха Кирилла и Местоблюстителя Патриаршего Престола Крутицкого митр. Пимена по афонскому вопросу // Там же. 1970. № 7. С. 1–2; Слова и речи Святейшего Патриарха Пимена, произнесенные на Святой горе Афон // Там же. 1973. ¹ 4. С. 8–10; Actes de Saint- Pantéléèmôn: Ed. diplomatique: Texte / Éd. P. Lemerle et al. P., 1982. (Archives de l’Athos; 12); О событиях на Афоне 7–8 мая ст. ст. // Мир Божий. 1996. № 1. С. 10–21.

Лит.: Григорович-Барский В. И. Очерк путешествия по Европейской Турции. Каз., 1848. М., 18772. София, 1978Р; он же. Первое посещение Св. Афонской горы. СПб., 1884; он же. Второе посещение Святой горы. СПб., 1887; он же. Три древних сказания о Св. горе Афонской и краткое описание Св. Горы. М., 1895; Муравьёв А.A. Письма с Востока. СПб., 1851. Ч. 1; Парфений (Аггеев), инок. Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Св. земле. М., 1855. Ч. 2; Антонин (Капустин), архим. Заметки поклонника Св. Горы. К., 1864; Леонид (Кавелин), архим. Русский мон-рь св. Пантелеимона — Русик. Од., 1867; По поводу вопроса об афонском мон-ре св. Пантелеимона: Статьи Любителя истины. СПб., 1875; Пелгримация, или Путешественник, честного иером. Ипполита Вишенского... во св. град Иерусалим. М., 1877; Порфирий (Успенский), еп. Восток христианский. Афон: История Афона. К., 1877. Ч. 3. Отд. 1; СПб., 1892. Ч. 3. Отд. 2; он же. Афонские книжники // ЧОЛДП. 1883. № 3/4; Каптерев Н. Ф. Русская благотворительность мон-рям Св. горы Афонской в XVI–XVIII ст. // ЧОЛДП. 1882. Кн. 1, 3, 4, 6/7; он же. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII ст. Серг. П., 1914; [Азария (Попцов), схимон.]. Русский мон-рь св. вмч. и целителя Пантелеимона на Святой горе Афонской. М., 18867, 1995Р; Дмитриевский А. А. Русские на Афоне. СПб., 1895; Сергий (Веснин), иеросхим. Письма Святогорца к друзьям своим о Св. горе Афонской. М., 1895,19132, 1998П; Ильинский Г. Значение Афона в истории славянской письменности // ЖМНП. Нов. сер. 1908. Ч. 18. Нояб. С. 1–41; Кирион (Садзагелов), еп. Культурная роль Иверии в истории Руси. Тифлис, 1910; Соболевский А. И. Из переводческой деятельности св. Саввы Сербского // он же. Мат-лы и исследования в области слав. филологии и археологии. СПб., 1910. С. 178–185; То же // Сб. ОРЯС. Т. 88. № 3; Ильинский Г. Грамоты болгарских царей. М., 1911; Смирнов И. Значение Афона в истории Сербской церкви // БВ. 1911. Т. 3. С. 563–604; Иванов Й. Български старини из Македония. София, 1931, 1970Р; Solovjev A. Histoire du monastère russe au Mont Athos // Byz. 1933. Vol. 8. P. 213–238; Соловjев А. Св. Сава и Руси // Српски Кœижевни Гласник. Нова сер. Београд, 1935. Т. 44. № 3. С. 221–225; Тихомиров М. Н. Исторические связи русского народа с южными славянами с древнейших времен до половины XVII в. // Славянский сб. М., 1947. С. 164, 170–171, 174, 181–183, 191, 193, 199–200; Мошин В. Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI–XII вв. // Bsl. 1947. Vol. 9. S. 55–85; 1950. Vol. 11. S. 32–60; он же. О периодизации русско-южнославянских литературных связей X–XV вв. // ТОДРЛ. 1963. Т. 19. С. 28–106; То же: Русь и южные славяне: Сб. ст. СПб., 1998. С. 7–114; Smolitsch I. Le Mont Athos et la Russie // Le Millénaire du Mont Athos (963–1963): Etudes et Mélanges. Chevetogne, 1963. Vol. 1. P. 279–318; Dujèev I. Le Mont Athos et les Slaves au Moyen Âge // Ibid. 1964. Vol. 2. P. 121–143; Kampfer Fr. Ivan Groznyj und Hilandar // JGO. 1971. Vol. 19, N 4. S. 499–519; idem. Die russische Urkunden im Archiv des Kloster Hilandar // Хиландарски зб. Београд, 1986. Т. 6. С. 271–296; Дуйчев И. Русский Пантелеимоновский мон-рь на Афоне как центр русско-болг. связей в период средневековья // АДСВ. 1973. № 10. С. 95–98; Питирим (Нечаев), архиеп. Братские визиты предстоятеля Русской Церкви: Паломничество на Святую гору // ЖМП. 1973. № 4. С. 10–18; Просвирнин А., свящ. Афон и Русская Церковь // Там же. 1974. ¹ 3. С. 2–25; ¹ 4. С. 5–15; ¹ 5. С. 8–12; ¹ 6. С. 12–28; То же: Библиогр. // БТ. 1976. Т. 15. С. 185–256; Tachiaos A.-E. Mount Athos and the Slavic Litteratures // Cyrillomethodianum. Thessal., 1977. T. 4. P. 1–35; Dagron G. Chronologie de Saint-Pantéléèmôn des origines à 1500 // Actes de Saint-Pantéléèmôn. P., 1982. P. 3–19; Tchérémissinoff K. Les archives slaves médiévales du monastère de Zographou au Mont-Athos // BZ. 1983. Bd. 76. S. 15–24; ?оровиž В. Света гора и Хиландар до шеснаестог века. Београд, 1985; Nastase D. Les débuts de la communauté oecuménique du Mont Athos //  1985. T. 6. . 251–319; Nikolaou T. Der heilige Berg Athos und die orthodoxe Kirche in Russland // Orthodoxes Forum. 1988. T. 2. S. 209–226; Todorovich S. The Chilandarians: Serbian Monks on the Green Mountain. Boulder, 1989. (East European Monographs; 264); Кораž Д. Света гора под српском влашžу (1345–1371). Београд, 1992. (ЗРВИ; 31); Варсонофий (Судаков), еп. Афон в жизни Русской Православной Церкви в XIX — нач. XX в. Саранск, 1995; Thomson F. J. Saint Anthony of Kiev — the Facts and the Fiction: (The Legend of the Blessing of Athos upon Early Russian Monasticism) // Bsl. 1995. Vol. 56. S. 637–668; он же. The Origins of the Principal Slav Monasteries on Athos: Zographou, Pantéléèmôn and Chelandariou // Ibid. 1996. Vol. 57. S. 310–350; Талалай М. Андреевский скит на Афоне // Православный С.-Петербург. 1996. № 8 (50); он же. О положении русского монашества на Афоне после 1912 года // Страницы. 1998. № 3. С. 414–423; он же. Афон нач. XX в.: «Панэллинизм» и «панславизм» // Монастырская культура: Восток—Запад. СПб., 1999. С. 254–261; он же. Кремль Востока. Андреевскому скиту — 150 лет // Рус. мысль. 2000. № 4303. 3 февр. С. 21; Каштанов С. М. Эволюция великокняжеского и царского титула в грамотах афонским мон-рям XVI в. // Россия и христианский Восток. М., 1997. Вып. 1. С. 105–134; Сава Хиландарац. Историjа манастира Хиландара. Београд, 1997; Петр (Пиголь), игум. Преп. Григорий Синаит и его духовные преемники. М., 1999; Вздорное Г., Тарасов О. Св. Гора и русские древности // Наше наследие. 2000. № 52. С. 58–73; Осам векова Хиландара: историjа, духовни живот, кœижевност, уметност и архитектура. Београд, 2000; Феодосий, иером. История Русского на Афоне Св.-Пантелеимонова мон-ря // К свету. М., 2000. Вып. 18. С. 5–128; Фотич А. Света Гора и Хиландар у Османском царству, XV–XVII в. Београд, 2000; Бантыш-Каменский Н. Н. Реестры греческим делам Московского архива Коллегии иностранных дел. М., 2001; Великая стража: Жизнь и труды блаженной памяти афонских старцев иеросхим. Иеронима и схиархим. Макария. М., 2001. Кн. 1: Иеросхим. Иероним, старец-духовник Русского на Афоне Св.-Пантелеимонова мон-ря / Сост. иером. Иоаким (Сабельников); Турилов А. А. Забытые русские святогорцы — Каллиник и «филадельф» (страничка истории рус. книгописания на Афоне в конце XIV — начале XV в.) // MOCXOBIA. М., 2001. Т. 1: (К 60-летию Б. Л. Фонкича). С. 431–442; Фонкич Б. Л. Чудотворные иконы и священные реликвии христианского Востока в Москве в сер. XVII в. // Очерки феодальной России. М., 2001. Вып. 5. С. 70–97.

Форумы